Укроти меня, или Грани раскола
Шрифт:
— Калипсо-то помощь нужна? — прыснул от смеха Дэйон. — Ты его ни с кем не перепутала?
Я пожала плечами.
— Сегодня был тяжелый день, что угодно могло случиться, не лишним будет проверить.
Я махнула всем рукой и поторопилась покинуть зал общей работы.
Сердце мое было не на месте.
В холле академии я увидела миссис Брандт — супругу Наставника и по совместительству маму Калипсо, ага. Сиринити была красивой зеленоглазой женщиной с длинными русыми волосами. Одета она была обычно в длинные черные платья, подчеркивающие ее стройную фигуру. В академии она обычно была занята
Также Сиринити очень много времени занималась с детьми в Армариллисе. А детей тут хватало, ведь подавляющее большинство фортеминов попадали в академию с самого раннего детства и потихоньку обучались магии, постоянно тренируясь. Нас тут с детства обучают владеть многочисленными видами оружия и управлять своей силой.
Для многих миссис Брандт была кем-то вроде второй мамы. А для кого-то — и единственной «мамой», за неимением другой. Все-таки среди адептов было довольно много тех, кто попал в академию, будучи сиротой, — в таких детях чаще всего обнаруживалась проснувшаяся магия фортемина, таких детей чаще всего мироздание одаривало особенными магическими умениями. Наставник объяснял нам, что это в первую очередь связано с тем, что таких вот одиноких детей проще всего забрать на воспитание и обучение из семьи — когда этой самой семьи попросту нет, то и проблем нет, и не приходится неделями уговаривать какую-нибудь аристократическую семью отдать их драгоценного ребенка в Армариллис. Ему же лучше по итогу будет, но попробуй порой объясни это родителям…
Вот, кстати, Маргарита д’Акура была как раз из такой аристократической семьи, Патрисия поведала мне, что ее родителей очень сложно было убедить отдать их единственную дочь на обучение в некую загадочную закрытую академию, Наставник убил уйму времени на их убеждение. Но он и с такими упертыми родителями справился. Впрочем, мне кажется, что для Наставника в принципе нет ничего невозможного. И при надобности он мог бы воздействовать магически на сознание родителей Маргариты, но Ильфорте всегда предпочитал действовать в первую очередь максимально мягко и демократично, по обоюдному согласию.
В последние годы, по словам Наставника, чаша весов в плане сирот-фортеминов склонилась в другую сторону, и фортемины стали чаще рождаться в полноценных семьях. Но все-таки в академии оставался большой процент таких сирот, у кого не было никаких родственников. И для них как раз Армариллис становился настоящей большой дружной семьей, а Сиринити навсегда оставалась своего рода мамой — строгой, но очень любящей и справедливой. Я тоже очень много занималась с Сиринити в детстве, в том числе и после того, как полностью перешла на строгое домашнее обучение. Сердце у нее было большое, и любви ее совершенно точно хватало на всех.
Вот и сейчас Сиринити тепло улыбнулась мне, спросила о моем самочувствии и поинтересовалась, куда я так тороплюсь. А выслушав мои беспокойства о состоянии Калипсо, сказала:
— Не волнуйся, с ним все в порядке, я с ним разговаривала полчаса назад. Он у себя в кабинете. Ну, вернее, в том помещении, которое отдано ему под кабинет для удобства. Когда я к нему заходила, он работал над какими-то своими записями, весь чертежами обложился, такой серьезный и задумчивый…
Я облегченно выдохнула. Что ж, хорошо, что с Калипсо все в порядке. Дэйон был прав, зря я беспокоилась.
Хотя… Все равно странно. Судя по рассказам Родингеров, Калипсо не был похож на человека, который в сложившейся ситуации выберет обложиться чертежами, а не какими-нибудь длинноногими шатенками, как это делали Родингеры. Странно.
— Пойду разгоню молодежь, — с улыбкой сказала Сиринити, кивая мне за спину, откуда еще издалека доносились взрывы хохота из зала общей работы. — А то они маленько увлеклись.
Зайдя за угол, я нажала нужную комбинацию кнопок на браслете-артефакте и быстро произнесла, обращаясь к Кесу:
— К вам идет Сиринити, рекомендую поскорее нацепить на свои лица умные выражения, ну или хотя бы прикрыть их учебниками.
— Спасибо за предупреждение, дорогая моя Лора! — веселым голосом отозвался Кес. — Шухер! То есть отбой!
Я с умешкой покачала головой и отключила артефакт. «Дорогая моя Лора», ишь.
А вот, кстати, а почему я не связалась по артефакту с Калипсо, чтобы просто и быстро узнать, как он там, как у него самочувствие? Наверное, просто подсознательно искала повод остаться с ним наедине…
Я вздохнула и потопала в сторону своей спальни, погруженная в свои невеселые мысли…
Сколько себя помнила в сознательном возрасте, так я всегда неровно дышала к Калипсо. И всегда безответно. Ну, то есть на самом деле я и повода для «ответности» не давала, потому что — где я и где Калипсо, а? Куда мне, проблемной и дефектной девушке было зариться на видного парня, по которому сохли все, кто только мог сохнуть? И который мог выбирать себе любую девицу на ночь, и даже не одну.
Правильно, никуда. Нам с ним по жизни было не по пути. Особенно учитывая то, что длина моей жизни была под большим вопросом. Жизнь под вопросом, телесность под вопросом, контроль магии под вопросом… Сплошная ходячая проблема, вечная обуза для всех. Кому из парней я нужна была с такой дивной кучей проблем? Да никому. И уж тем более зачем я, такая дефектная, нужна была Калипсо? Правильно, низачем. Было очевидно, что такой, как он, узнав правду, просто в тот же день помашет мне ручкой в лучшем случае. А в худшем — скажет что-нибудь такое болезненное и едкое, что мне даже остаток своей жизни доживать не захочется. Может, я и утрирую, но вряд ли сильно ошибаюсь в Калипсо… Не стоило питать иллюзий на его счет.
В общем, я всегда «держала лицо» при Калипсо. Всегда радовалась, когда он бывал у нас в гостях со своими родителями, всегда старалась быть интересным собеседником и просто хорошим другом. Я понимала, что он даже не смотрел на меня никогда как на девушку, и не лезла на рожон, опасаясь быть обсмеянной. Пребывала в эдакой вечной френдзоне, ага. И просто радовалась любому общению. С каждым годом таких встреч становилось всё меньше, а сердечко мое ныло все громче… Я надеялась, что «вырасту, и это пройдет», но пока что ничего не проходило.
А год назад я сорвалась…
Я тогда накануне своего Дня рождения совершенно случайно услышала отрывок разговора своего отца с Наставником в нашем особняке. Время было позднее, но мне не спалось, и я собиралась спуститься в кухню, чтобы попить воды. Но до кухни я в ту ночь не дошла, она уже была занята Эриком, нашим отцом и Ильфорте, они переговаривались там негромко. Так я и замерла в коридоре, услышав свое имя в напряженном разговоре. Подслушанный разговор стал последней каплей в чаше моего видимого спокойствия.