Укротитель Медузы горгоны
Шрифт:
А еще Вознесенский никогда никого не хвалил. Наивысшей похвалой считалось слово «Ничего…», брошенное им вскользь.
Правда, один раз Настя услышала от шефа похвалу. Дело было в день премьеры пьесы венгерского драматурга. На спектакль прибыл автор, в зале сидели представители посольства, МИДа, разные высокопоставленные чиновники. Берти нервничал больше обычного. Нет, его не смущали властные люди, занимавшие кресла, режиссеру всегда было плевать на чины и звания, он хотел порадовать театралов, которых никогда не делил на белых и черных. Вознесенского тревожила Нина Коптева, исполнительница крохотной, но важной роли женщины, которой сообщают о смерти мужа. Коптевой даже на генеральной репетиции не удалось услышать покашливание
– Тупое бревно! Где эмоция? Страсть? Горе?
– Берти, я так стараюсь… – зарыдала актриса.
– А ты не старайся, – затопал ногами Альберт, – а просто живи! Не фиглярничай, не изображай!
У Нины началась истерика. И Берти неожиданно обнял актрису.
– Успокойся. Завтра обязательно поймаешь настроение.
Пьеса начиналась со сцены трагедии. Едва раздвигался занавес, как появлялся актер, который громко говорил:
– Януш умер.
И тут же из кулис должна была выбежать Коптева, крича:
«Нет! Нет! Не верю! Неправда!»
В тот самый момент, когда актер вышел на сцену, к Нине, стоявшей наготове, подскочила Настя со словами:
– Только что звонили из милиции. Твоя дочь попала под машину. Навряд ли выживет, ей оторвало обе ноги.
Коптева стала оседать на пол, Алферова подхватила ее под руки, встряхнула и велела:
– Иди, играй! Зритель ждет. У тебя всего один выход, отработаешь и помчишься в клинику. Ты же не можешь подвести Берти!
Нина еле-еле выбралась на подмостки, у нее тряслись руки, по щекам лились слезы, спина согнулась. Партнер по эпизоду, увидев актрису, настолько впечатлился ее внешним видом, что машинально перекрестился и попятился. Нина кое-как добралась до стоящего в центре сцены стола, попыталась произнести реплику, но у нее перехватило горло.
Актер, изображавший человека, принесшего ужасное известие, повторил:
– Януш умер.
– Нет… нет… – просипела Коптева. – Не верю. Нет.
Актер сказал следующую реплику. Нина затопала ногами, замотала головой, потом упала на колени и, стуча лбом о пол, поползла за кулисы.
Зал взорвался аплодисментами. Автор бил в ладоши стоя. Дальше пьеса покатилась как по маслу. Каждую мизансцену заведенная Коптевой публика приветствовала овациями. Когда еле живая Нина добралась до кулис, Берти присел и обнял ее.
– Ты молодец, замечательная работа.
– Мне надо в клинику, – прошептала она, безуспешно пытаясь встать на ноги, – дочка… там…
Альберт покосился на Алферову.
– Не переживай, ничего с твоим ребенком не случилось. Это мы с Настей придумали, как из тебя нужную эмоцию выжать.
– Придумали? – еле слышно переспросила Коптева. – То есть как? Леночка в порядке?
– Точно не скажу, я с ней не знаком, – ответил Вознесенский, – но никто нам насчет ДТП не звонил.
– Не может быть! – затряслась актриса. – За что вы так со мной? В чем я провинилась?
Глава 19
– Неправильно поставлен вопрос! – возмутился режиссер. – Не за что, а для чего! Ради правильной эмоции. Теперь ты получила актерский опыт, поняла, что чувствует человек, узнавший о смерти близкого.
Нина зарыдала:
– Ты меня ненавидишь. Я едва не умерла.
Альберт схватил актрису, развернул ее лицом к занавесу и ткнул носом в щель в бархате.
– Смотри и запоминай! У актера нет ни матери, ни отца, ни детей, у него один великий Бог и Государь – театр. Ему он служит, а более никому. Все остальное тлен, одно искусство вечно. Слабые люди сидят в зале, желая получить эмоции. Сильные стоят на сцене и отдают слабакам свою энергетику. Если нечем зажечь публику, ты не артист, а пустышка. Ars longa, vita brevis [9] . Ни один вуз не может научить человека жить на сцене. Да, ты
9
Искусство вечно – жизнь коротка (лат.).
– Как в монахи? – удивился кто-то из присутствующих.
– Именно так! – подтвердил Берти. – Те, кто выбрал сцену, отказывались от брачных уз и отдавали всего себя великому искусству. В Древней Греции у матерей забирали маленьких мальчиков и воспитывали из них актеров. А в Японии подростков, желающих участвовать в спектаклях, подвергали всяческим испытаниям – били, морили голодом, унижали или, наоборот, усиленно кормили, возвеличивали, чтобы воспитать исполнителя, способного донести до зрителей энергию. Вот почему в древности театр был столь популярен, там простой народ подпитывался от людей, стоящих на сцене и переживавших истинные страдания или восторг. А сейчас вокруг одни нули, зеро. Что может вылиться из пустого ведра? Поэтому, Коптева, прекрати истерику и поблагодари меня, я дал тебе уникальную возможность наполнить пустыню души.
Таткина прервала рассказ и посмотрела на меня.
– Вот каким был Альберт!
Я хотела сохранить на лице вежливую улыбку, но помимо воли выпалила:
– Это ужасно! Нельзя издеваться над людьми!
Оля надулась, потом процедила:
– Что бы ты понимала… Берти гений, уникум, подобных ему не было. Он воспитал потрясающих актеров. Неужели ты никогда ничего о Вознесенском не слышала?
– Нет, – после небольшого колебания ответила я, – не пришлось.
Таткина повернулась к столику и начала перебирать вещи, лежащие у зеркала.
– Берти скончался пару лет назад, ему было сто четыре года.
– Вот это да! – поразилась я.
Таткина насупилась.
– Ни одна газета, ни один журнал не написали о смерти Вознесенского ни строчки. Даже в вездесущем Интернете ничего не появилось. Мир театра узнал о том, что великий режиссер ушел из жизни, не сразу. До меня эта весть добралась год назад. Лев Яковлевич сказал, а уж кто ему сообщил, понятия не имею.
– Странно, – удивилась я. – Если режиссер был столь талантлив…
– Без «если»! – оборвала меня Ольга. – На свет редко рождаются люди, подобные Берти. Но о нем элементарно забыли. В начале девяностых Альберт Сергеевич распустил свой театр. Говорят, до самой смерти Вознесенский сохранил ясность ума, вот только здоровье стало подводить, у него отказали ноги, он ездил в коляске. В общем, слушай дальше, не перебивай…
Еще будучи здоровым, Берти перестал ставить спектакли на сцене своего театра. Однажды пригласил весь актерский состав на собрание и сообщил: «Я более не работаю с вами. Без меня вы ничто, а я устал обтесывать неподатливый человеческий материал, надоело толкать в гору вечно пытающийся скатиться к подножию камень. Мне никогда не нравился Сизиф [10] . Живите, как хотите. Я буду заниматься другим проектом, вам в нем места нет».
10
Сизиф – в древнегреческой мифологии царь Коринфа, который, перехитрив богов Олимпа, дважды избежал смерти, а за это был приговорен ими вечно вкатывать на гору камень, который всякий раз скатывался с вершины вниз. Отсюда выражение «сизифов труд», означающее бесконечную и безрезультатную работу.