Укротитель Медузы горгоны
Шрифт:
Один профессор в год кончины Берти пугать меня принялся: «Наина, у вас высокий холестерин, давление. Сядьте на диету, побольше ходите, не ешьте сладкого, не пейте спиртное». Я на его советы рукой махнула. Зачем мне до ста лет скрипеть, если никаких радостей не будет? И где теперь тот доктор? Давно на кладбище. А я перед тобой, тортом вкусным лакомлюсь и вино чудесное вкушаю. Мораль: что доктору хорошо, то пациенту смерть. А ведь я не так уж и молода была, когда с Берти познакомилась, просто выглядела юной. Ох и славное ты винцо принесла! Прямо душа радуется!
– Вы актриса? – уточнила я.
Наина Федоровна отпила из бокала.
– Упаси бог, нет! Несчастные
Пряхова на мгновение замолчала и привычным жестом поправила на запястье золотой, явно очень дорогой старинный браслет в виде ажурного наручника. Потом еще раз пригубила вина из хрустального фужера и предалась воспоминаниям. Я решила выслушать ее не перебивая, а уж потом задать ей свои вопросы…
Наину на удивление легко приняли на работу, потому что она понравилась Насте Алферовой, помощнице режиссера. Сам Берти на костюмершу ни малейшего внимания не обращал, он общался исключительно с артистами, любые другие проблемы решала Анастасия.
Новая костюмерша сразу поняла, что Альберт Сергеевич гений, и старалась не пропускать ни одной репетиции. Пряталась в будке осветителя, затаив дыхание, наблюдала за действом, которое, на ее взгляд, было сродни волшебству. Вот только что Сергей Иванович Петров ел в буфете сосиски и обсуждал с коллегами, куда лучше поехать на рыбалку, а через пятнадцать минут он – король Лир, и у Наины от жалости к несчастному старику слезы текут из глаз. Кто же превратил глуповатого дядьку в героя пьесы Шекспира? Вознесенский! Только Берти, маг, волшебник, кудесник, мог заставить артиста не играть, а жить на сцене. Работать с таким человеком, даже если он понятия не имеет, как тебя зовут, огромная радость и честь. Но ведь без Наины замысел режиссера не может осуществиться полностью, костюм имеет огромное значение! И Пряхова старалась изо всех сил.
Как-то раз она, готовя одежду для Офелии, опустила кружевную полоску, которую хотела пришить к ночной рубашке героини, в тазик с красящим составом и вдруг услышала знакомый голос Берти:
– Какого черта ты тут делаешь?
Пряхова вздрогнула.
– Здравствуйте, Альберт Сергеевич. Я вот… э… тут…
– Что за гадость в этой миске? – перебил Вознесенский, непонятно как попавший во владения костюмерши.
– Какао, – пролепетала Наина. – Понимаете, Офелию всегда наряжают в белое, но я подумала, что легкий серо-розовый оттенок сорочки придаст ее облику… ну… вроде она слегка посыпана пылью или пеплом… такая вся… нездешняя, неземная. Белый цвет очень яркий, в глаза бьет, а Офелия уже душой не с нами. Извините, я путано говорю. Я с Настей посоветовалась, и та сказала: «Сделай два варианта костюма, покажем оба режиссеру, он выберет».
– Зачем тебе какао? – перебил Берти.
– Кружево покрасить, – объяснила Пряхова, – краски с нужным оттенком не найти, чай-кофе не подходят, а вот какао в самый раз…
Вознесенский развернулся и ушел.
На следующий день Алферова велела Наине:
– Иди в кабинет Берти.
– Ой! – перепугалась та. – Он меня уволить хочет? За какао?
– Ступай, – приказала Анастасия.
Стараясь не расплакаться
– Садись, Наина. Хочешь стать моей женой?
Наине показалось, что она ослышалась.
– Простите, Альберт Сергеевич?
Берти вдруг улыбнулся:
– Занят я. Нет времени на букеты-конфеты. Ты мне подходишь. Если примешь ряд условий, переедешь жить в мою квартиру.
– Я согласна на все! – быстро сказала Наина.
Берти сдвинул брови.
– Сначала надо обсудить сценарий совместного бытия. Ты занимаешься хозяйством. Я в домашние дела не вмешиваюсь, отдаю тебе зарплату, дальше делай с ней все, что заблагорассудится. Мне нужны чистота, аккуратность, хорошая еда и раз в неделю женщина в постели. Никаких детей. Я не езжу в отпуск, не беру выходных, и ты тоже не покидаешь Москву. Брак будет гражданским, ты при посторонних нашей близости не показываешь, обращаешься ко мне по имени-отчеству, никому про свою семейную жизнь не болтаешь. Она секрет для всех, кроме Анастасии. Продолжаешь работать в театре костюмером, получаешь зарплату. Вопросы есть?
– Почему вы выбрали меня? – пролепетала обескураженная Наина. – Есть же Настя!
– Алферова хорошая помощница, но она не умеет готовить и не желает выполнять интимные обязанности супруги, – откровенно ответил Берти. И вдруг добавил: – Я тебя не обижу.
Глава 28
Надо очень любить мужчину, чтобы согласиться на такое предложение. А Наина испытывала к Берти не просто сильное чувство, она преклонялась перед ним, поэтому тщательно соблюдала все условия. Никто, кроме Анастасии, понятия не имел, что скромная, неприметная костюмерша и Берти близкие люди. Они никогда не приходили в театр и не уходили вместе, Наина по-прежнему наблюдала за репетициями из будки осветителя, а Настя Алферова едва кивала ей при встречах. Был лишь один случай, когда Берти продемонстрировал свое истинное отношение к Наине. В труппу к Вознесенскому постоянно пытались попасть артисты. Режиссер был терпелив, давал каждому желающему возможность показать, на что тот способен. Но почти всегда, сыграв сцену, соискатель слышал короткое: «Нет».
Альберт Сергеевич не церемонился. Он не вуалировал отказ словами: «Спасибо. Вам непременно позвонят и сообщат о моем решении». Вознесенский считал, что не следует заворачивать кирпич в бархат, и сразу отсылал тех, кто ему не подходил.
Как-то раз на пробы заявилась известная в те годы актриса Розалия Глаголева. Красивая, уверенная в своей гениальности женщина совершенно не сомневалась, что ее-то Берти примет с распростертыми объятиями и даст главную роль в новой постановке. Обычно артисты показывались режиссеру в своей собственной одежде, но Розалия потребовала наряд по роли. И разозлилась на Наину, когда та принесла ей платье.
– Милочка, я, по-твоему, доярка? – завизжала Глаголева, увидев сценический костюм. – Или почтальонша с толстыми ногами? Что за хрень ты мне приволокла? Размер на беременную слониху!
– Сейчас заколю аккуратно, – почтительно предложила Пряхова. – Мы ведь не шили костюм на вас специально, я принесла, что на складе есть. Не волнуйтесь, очень осторожно булавочками лишнее уберу, вам будет комфортно.
Розалия затопала ногами. Пряхова услышала в свой адрес много нелестного, но не обиделась на скандалистку. Наина прекрасно знала, что некоторым артистам перед спектаклем нужно поскандалить, «подстегнуть» свои эмоции, иначе они на сцену не выйдут.