Укротитель времени (сборник)
Шрифт:
— Хм-м. Если подумать, то с рабыней было бы меньше хлопот.
— Глупости, Руди. Ведь ты хочешь, чтобы она сама упала в твои объятия, верно? Поэтому выкинь из головы всякие мысли об отряде потных солдат на взмыленных лошадях. Они только испортят все дело, притащив в замок сопротивляющуюся, разгневанную девушку. Тебе нужен сведущий в таких вопросах человек, который смог бы достойно выполнить возложенное на него деликатное поручение.
— Ей-богу, сынок, ты, как всегда, прав. — Родольфо глубокомысленно наморщил лоб. — Но кому же
— Тебе нужен ловкий, изобретательный и отважный человек. Кто-нибудь, кто не продаст свою лошадь и не станет торговать твоим автографом на письме, как только окажется за стенами замка. Преданный, находчивый, благородный…
— Что это за письмо, о котором ты говоришь?
— Письмо, которое ты сейчас напишешь. Ты должен рассказать ей о том, что уже давно обожаешь ее, — пояснил О'Лири.
Он потряс пустую бутылку и бросил ее через плечо.
— Отличная мысль! — воскликнул Родольфо и вновь стукнул по подносу, опрокинув бокалы. — Но… но что же я напишу ей? — Он принялся грызть ноготь пальца, украшенного перстнем. — Сказать по правде, мой мальчик…
— Руди, зови меня просто Лафайет.
— Я думал, тебя зовут Ланселот, — сказал герцог. — Но это неважно. Так вот, сказать по правде, я не мастер писать витиеватые послания…
— Кто тебе об этом сказал?
— Как кто? Ты же сам предложил написать письмо.
— Я не об этом. Я спрашиваю, кто тебе сказал, что меня зовут Ланселот?
— При чем здесь Ланселот? — Родольфо недоуменно взглянул на него, но вдруг просиял. — Ну конечно, — воскликнул он, выплевывая откусанный заусенец. — Ланселот подойдет для моего поручения. Ты предан, находчив и неплохо соображаешь. А ты пьешь? — спросил он, подозрительно взглянув на Лафайета.
— Да, если бутылка не выпита до дна.
— Это хорошо. Нельзя доверять человеку, который не умеет пить. Кстати, бутылка выпита.
Родольфо поднялся и, пошатываясь, направился к шкафчику в противоположном конце комнаты. Достав из него полную бутылку, он неверными шагами вернулся к креслу.
— Да, так вот, я и говорю: ступай к ней, открой ей свою душу, объясни, что высшее предназначение женщины — служить своему господину и хозяину. Разумеется, с тобой ее ждет нелегкая доля, ведь ты подневольный человек. Но, с другой стороны, жизнь не вечна, когда-нибудь это все кончится.
— Это, несомненно, веский довод, — согласился Лафайет, вытаскивая пробку из бутылки. — Но вот что странно: мне почему-то казалось, что ты хотел заполучить девушку для себя. — Он нахмурился, стараясь глядеть в одну точку. — Или я что-то путаю?
— Ты прав, Ланселот, клянусь дьяволом! Конечно же для себя, а для кого же еще! — Герцог зло уставился на Лафайета. — Как ты смеешь ставить мне палки в колеса! Кокетка без ума от меня. Но я застенчив и поэтому посылаю доверенное лицо, чтобы лаской притащить ее обратно в замок. То есть, я хотел сказать, пинками уговорить ее.
— Отличная
— Что ты скажешь о Гроунвельте?
— Нет, он не подойдет, это очевидно. Ему не хватает… как бы это сказать, обходительности.
— Ланселот, я придумал! Почему бы тебе не заняться этим делом?
— Нет, Руди, и не проси, — ответил Лафайет. — Ты не должен отвлекать меня от моей основной задачи.
— А что это за задача?
— Убедить тебя послать меня за леди Андрагоррой.
— Исключено! Не слишком ли много ты на себя берешь?
Герцог схватил бутылку и попытался разлить бренди по бокалам. Лафайет хитро прищурился и предложил:
— А что, если мы пойдем на компромисс?
— Что ты имеешь в виду?
— Я доставлю письмо миледи, и за эту услугу ты назначишь меня своим посланником.
— Пожалуй, это возможно. Итак, как только ты ее нагонишь, ты расскажешь ей о моей искренней преданности и в красках опишешь мои неисчислимые достоинства. Короче говоря, она должна понять, как ей повезло.
— Что-нибудь еще?
— Нет, этого достаточно.
Похоже было, что Родольфо силится разглядеть нечто находящееся правее уха Лафайета.
— После этого я сам начну ухаживать за леди Андрагоррой.
— Ну что ж, Руди, я согласен. Ты правильно сделал, обратившись ко мне за помощью.
— Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — проговорил герцог заплетающимся языком. Он поднялся и протянул Лафайету массивный перстень. Потом пожал ему руку и добавил:
— Я никогда этого не забуду. Ты вселил в меня новую надежду.
— Не стоит благодарности, Руди. А теперь оставь меня одного, я очень устал. К тому же завтра мне предстоит тяжелый день.
— А что у нас завтра?
— Вторник.
— Да, верно. Кстати, о завтрашнем дне. Открою тебе маленький секрет, только это между нами: одна маленькая птичка прощебетала, что меня, возможно, посетит некая дама.
— Ну, ты молодец, Руди! Прими мои поздравления.
— Только смотри не проболтайся, не то все испортишь. А теперь прощай. Мы прекрасно провели вечер, пора и отдохнуть.
— Куда это ты так рано? — Лафайет приподнял наполовину выпитую бутылку и, прищурившись, принялся ее разглядывать.
— Почти что полная, — заметил он.
— Я никогда не прикасаюсь к спиртному, — надменно отозвался герцог. Сказывается на умственных способностях, как я слышал. Спокойной ночи, Ланселот. — И с этими словами он нетвердой походкой направился к двери.
После ухода Родольфо Лафайет какое-то время стоял, пошатываясь, в центре комнаты. Потом он добрался до ванной, облил холодной водой голову и насухо вытер ее полотенцем. В герцогском шкафу О'Лири обнаружил широкий плащ на шерстяной подкладке. Он захватил пригоршню сигар, запихнул в карман перчатки для верховой езды и вышел в коридор.