Укротитель времени (сборник)
Шрифт:
Старший конюх спросонья долго тер глаза, пока Лафайет объяснял, что ему нужна лучшая лошадь с герцогской конюшни. Пять минут спустя О'Лири подъехал, слегка покачиваясь в седле, к воротам замка и показал перстень стражникам. Те, поворчав, открыли ворота и выпустили его. Пустив лошадь галопом, он по темным улицам спустился к пристани. Не обращая внимания на недовольные сетования шкипера, О'Лири реквизировал герцогскую барку с помощью все того же перстня. Час спустя, основательно продрогнув, Лафайет ступил на западный берег озера. Голова его
От пристани вверх уходила в лес изрытая колеями дорога.
— В какую сторону проехал кортеж леди Андрагорры? — обратился он к дрожащему от холода лодочнику. — По этой коровьей тропе?
— Да вроде по этой. Хорош кортеж, в этакую-то ночь! — Старик подул на озябшие руки. — Попомни мои слова, приятель, до рассвета начнется снегопад.
— Великолепно, — пробурчал Лафайет в поднятый воротник. — Этого-то мне и не хватало для полного счастья.
Он пришпорил лошадь и скрылся под темной сенью леса.
6
Следующие два часа Лафайет ехал, никуда не сворачивая, по извилистой дороге, мимо гигантских деревьев, скал, едва различимых в темноте, и стремительных ручьев, сбегавших вниз по замшелым камням. В дорожной пыли он различал следы колес кареты и отпечатки лошадиных копыт. Холодный ветер пронизывал его до костей. Судя по всему, он был далеко от цели своего путешествия.
— Боюсь, что все это ни к чему не приведет, — пробормотал он. — Я делаю одну ошибку за другой. Сначала мне не удалось убедить этого Прэтвика соединить меня с инспектором. Но это и понятно: я так растерялся, что не мог толком объяснить, где нахожусь. Впрочем, я и сейчас это плохо себе представляю. Меланж какой-то. Слыхали вы о таком? А Порт-Миазм? Да это немыслимая дыра…
А каких глупостей он наделал, повстречав Свайнхильд! Удивительно, однако, до чего она похожа на Адоранну. Бедняжка, ей и так жилось несладко, а он своими дурацкими выходками все окончательно испортил. В Порт-Миазме его угораздило сразу же попасться на глаза герцогской охранке. И наконец, верх опрометчивости — он попытался прыгнуть в карету к Дафне, то есть к леди Андрагорре. Он мог бы догадаться, что она его не узнает. В этом безумном месте люди оказываются вовсе не теми, за кого их принимал Лафайет. А потом эта дурацкая комедия с герцогом…
— Стоило ли ночь напролет спаивать Родольфо, если леди Андрагорра скрылась в неизвестном направлении? — простонал он. — И вообще, что я, собственно, здесь делаю? Если я ее все-таки догоню, то меня, скорее всего, отстегают кнутом, как и обещал Руди. Но ничего другого мне не остается. Если это и не Дафна, то она как две капли воды похожа на нее. Не могу же я допустить, чтобы она попала в лапы к этому типу, Долговязому Лоренцо. Или Счастливчику Ланселоту?
Лафайет поудобнее уселся в седле. От холода у него онемели пальцы рук и ног. И кто знает, туда ли он едет? Следы на дороге были точно такие же, как в самом начале
О'Лири щелкнул поводьями и пустил лошадь галопом. Пригнувшись к ее шее, он помчался вперед по узкой дороге мимо сосен, ветки которых хлестали его по спине. Дорога сделала поворот — и Лафайет натянул поводья: ехать дальше было нельзя.
— Ого, — прошептал он и почувствовал, что в горле у него пересохло. Тут дело нечисто…
Посреди дороги одиноко стояла позолоченная карета леди Андрагорры; распахнутая дверца покачивалась под порывами ветра. Лафайет спешился, поморщившись от резкой боли в висках, подошел к карете и заглянул внутрь. Карета была обита розовым бархатом, на коврике из шкуры ягненка лежал кружевной платочек. Он поднял его и поднес к лицу.
— «Лунная роза», любимые духи Дафны, — простонал он.
Оглядевшись, Лафайет обнаружил, что в этом месте следы обрывались. Дорога была пустынна: поблизости не было видно ни четверки великолепных вороных лошадей, ни всадников эскорта. Только странный след уходил от тропинки в лес.
— Непонятно — нет ни убитых, ни раненых, — пробормотал Лафайет. Видно, эти трусливые негодяи не оказали никакого сопротивления.
Он повернулся и вдруг услышал треск сучьев в кустах у дороги. О'Лири схватился за шпагу, которую получил от слуг герцога.
— Ни с места, не то я проткну тебе глотку, изменник, — раздался позади него хриплый голос.
Лафайет резко повернулся и увидел прямо перед собой свирепое усатое лицо и обнаженный клинок. Из укрытия стали выходить и другие люди со шпагами. О'Лири успел заметить, что на них были желтые ливреи слуг леди Андрагорры, но тут кто-то грубо схватил его сзади за руки.
— Что, вернулся полюбоваться на свое преступление или решил заняться грабежом? — Капитан ткнул Лафайета шпагой в живот. — Отвечай, мерзавец, где она!
— Я… я вас хотел об этом спросить.
— Говори, а то я не ручаюсь за своих парней — им не терпится спустить с тебя шкуру.
— Это вы ее сопровождали, — обрел наконец дар речи Лафайет. — Почему же вы меня спрашиваете, где она? Вы что, сбежали и бросили ее одну?
— Ах, вот ты как заговорил! Может, ты у нас выкуп за нее потребуешь?
Лафайет вскрикнул от боли, почувствовав новый укол шпагой.
— Ты у меня получишь выкуп, подлый трус! А ну, говори! Что ты сделал с нашей госпожой, самой прекрасной дамой герцогства!
— Я выполняю официальное поручение, — выпалил Лафайет. — Вот, взгляните на этот перстень с печаткой.
Грубые руки попытались стянуть у него с пальца массивное кольцо.
— Никак не снимается, — доложил капрал. — Прикажете отрубить палец вместе с кольцом?
— Уж не хочешь ли ты откупится от нас своей побрякушкой? — прорычал капитан.
— Вовсе нет! Этот перстень принадлежит герцогу Родольфо, но палец мой. Не могли бы вы не трогать его?
— Надо же, какая наглость! Спер у герцога кольцо да еще и хвастается этим! — прорычал сержант.