Укус скорпиона
Шрифт:
Я грохнулся на землю и оцепенел от боли в расшибленных коленках. И эта боль занимала меня больше, чем пули, выбивающие каменные брызги в нескольких дюймах от моей головы.
Потом я заметил, что сержант уже успел отползти за колесо грузовика и ведет прицельный огонь. Значит, он засек, где спрятался беглый солдат. Я же его не видел и, по правде говоря, меня это не занимало – волновала лишь сохранность собственной шкуры. Мозг, скованный спазмом страха, отказывался что-либо воспринимать. В тот миг я был живым трупом, похороненным, разлагающимся, полным червей. Пусть только мысленно, но где находится грань, отделяющая еще несбывшееся от уже совершенного?
Боже мой! Наверное, то же самое испытала Маргарет за секунду до того, как я выстрелил из бластера. Сколько ужаса было в ее глазах, сколько мольбы! Но я выстрелил. Почему? У меня было оправдание, которого на самом деле не было, и быть не могло. Убийству нет оправдания. И потому мое место не здесь и даже не в Стрэнке, а в газовой камере… Искуплением моего греха может стать только смерть…
Я поднялся на ноги и медленно двинулся вперед.
– Лежать! – заорал сержант.
– Да пошел ты…
Вокруг меня пели перепелки, а, может, то свистели пули. Хотя нет, наверное, перепелки. Впереди грозно кудахтала курица, сзади добывал древожорку неутомимый дятел. А потом курица смолкла, замер дятел и перепелки куда-то подевались. Позади зацокали подковы.
«Лошадь, наверное,» – вяло подумал я.
– Вперед! Бегом! – разорвало барабанные перепонки. – Живее, черт побери! Этот ублюдок расстрелял всю обойму.
Я побежал, бездумно, словно заводная игрушка, внутренности которой чья-то злая воля свернула в тугую спираль сжатой пружины.
– Быстрей! – подгонял меня сержант. – Если он успеет сменит обойму, нам хана!
Но я и так мчался во всю прыть, забыв и про жгучую боль в ногах, и про страх, всего лишь несколько секунд назад едва не лишивший меня воли, а, может быть, и рассудка.
Стоп! Я на миг остановился, потрясенный неожиданной мыслью. А если все, что сейчас происходит, и есть безумие? Почему я бегу вперед, навстречу верной гибели? Угрызения совести? Чепуха. Я и вправду знал, на что шел, убивая Маргарет Тревор, да и сидя в тюрьме, не раз приходил к мысли, что повторил бы это снова и снова, ибо по-другому поступить просто не мог.
Тогда отчего я стал действовать вопреки своему «я», вопреки логике? Лишь потому, что сам испытал животный страх перед возможностью оказаться трупом? Нет, тогда бы я ни за что на свете не встал во весь рост под пули. Здесь что-то не клеилось, не попадало в четкие рамки, определяющие обычные границы моего поведения. Я совершал поступки, которые не мог совершить ни при каких обстоятельствах, как будто бы чья-то невидимая рука подталкивала меня.
Впрочем, нет. На этот раз рука оказалась видимой и довольно тяжелой. Сержант со всей силы толкнул меня в спину, и я едва не упал на каменистую осыпь.
– Вперед, скотина! – орал Брэг. – Иначе я тебя…
Но я так и не узнал, что он собирался со мной сделать. Снова загрохотали выстрелы. На этот раз стреляли совсем близко, и пули лишь чудом не зацепили ни меня, ни сержанта.
Мы почти одновременно рухнули на землю. Брэг без промедления открыл ответный огонь. Я же лежал, не шевелясь, вжимая голову в плечи как можно глубже.
– Стреляй, падаль! – прорычал сержант в краткий миг затишья.
– Но я… я…
– Что ты там бормочешь, вошь казарменная?
– Я… я не знаю, как им пользоваться? – кивнул я на автомат, зажатый в руке.
– Проклятье! – выругался Брэг. – Присылают сопляков безмозглых, учи их.
Он выстрелил несколько раз вверх по склону, потом вновь повернул ко мне голову.
– Сними с предохранителя и жми на курок.
– А где предохранитель?
– Да вон же, тупица, у тебя палец на нем лежит.
– Какой?
– Дерьмо собачье, – застонал Брэг. – Безымянный! Опусти собачку и пали со всей дури по тем кустам, иначе я сейчас сам из тебя мозги вышибу!
Я пропустил угрозу мимо ушей и сделал так, как говорил сержант. От выстрелов автомат заплясал в руках, и я едва не выронил его.
– Высоко берешь, целься ниже, – тут же проворчал сержант.
Неподалеку послышался треск еще нескольких автоматов. Лицо Брэга расплылось в довольной улыбке.
– Молодцы, ребята. Уже подоспели. Теперь сделаем так: ты побежишь вперед, я буду тебя прикрывать, затем наоборот. Понял?
Я кивнул.
– Давай!
Рванувшись с места, я зигзагами понесся к ближайшему валуну, величиной с минитрактор. Сержант несколько раз выстрелил и затих. Я оглянулся и увидел, что он меняет обойму.
«Вот сволочь!» – мелькнуло у меня в голове.
До валуна оставалось еще несколько метров открытого пространства, а пули ложились к моим ногам все ближе и ближе.
И тут я понял, что валун меня не спасет. Он был длинным и узким, словно костяной гребень стегозавра, а я лишь сейчас понял, откуда этот парень ведет огонь. Камень не мог укрыть меня от пуль!
И тогда я потерял над собой контроль. Что-то динамитной шашкой взорвалось у меня в голове и я, громко вопя, открыл беспорядочную стрельбу. Ноги сами по себе несли меня к кустам, в любую секунду я ждал удара в грудь, удара, раздирающего тело на куски, превращающего плоть в кровавую кашу. Я уже видел, как меня хоронят. Прямо здесь, в предгорьях Аппалачей, и никто, никогда не узнает, где покоится мое бренное тело. Хотя, найдется ли кто-нибудь на свете, кому захочется это узнать?
Я ворвался в заросли кустарника, так и не получив пули в живот. И еще недоумевая по этому поводу, увидел молодого паренька, затравленно глядевшего на меня черными пуговицами глаз. В руках он сжимал автомат, издававший странные глухие щелчки.
«Наверное, у него кончились патроны,» – вяло подумал я, расстреливая остатки магазина в дергающееся, уже безжизненное тело.
– Реакция адекватная, – раздалось над моим ухом. – Параметры: 112, 42, 34, 586. Включаю программу выхода.
– Как вы себя чувствуете?