Улица Оружейников
Шрифт:
— А кто тебе сказал? — опять спросил солдат. Он вроде бы никуда не спешил и был готов разговаривать на любую тему.
— Пшеницын, — ответил Талиб. — Из ЧК.
— Из какой ЧК? — продолжал спрашивать солдат.
— Из ташкентской.
— Видал? — удивился солдат. — Из ташкентской! Ты сам из Ташкента, значит?
Разговор этот мог бы длиться очень долго, если бы второй солдат не докурил самокрутку до конца.
— Ты, парень, с ним не толкуй. Он сам ничего не знает. Вот оно, Всероссийское ЧК,
В приемной ВЧК Талиба встретил очень бледный, худой и усталый человек в зеленом френче.
— Неужели из Ташкента? — удивился он, выслушав просьбу мальчика. Он долго еще проверял, говорит ли Талиб правду или выдумывает. Человек этот наконец догадался позвонить куда-то и выяснить, есть ли в ташкентской ЧК сотрудник, по фамилии Пшеницын и по имени Федор. Только после этого он перешел к существу дела: стал искать Мухина.
Талиб заметил особенность этого человека. Все, что тот делал, он делал очень быстро и сердито.
«Видно, потому он такой усталый», — понял Талиб.
Человек между тем вытащил из стола длинный список с названиями учреждений и организаций и стал звонить по очереди.
— В Совнаркоме твой Мухин не работает, — сказал он Талибу и поставил черточку против первого телефона.
Потом он еще долго звонил и каждый раз, положив трубку, повторял одно и то же.
— В ЦК партии не работает…
— В Реввоенсовете не работает…
— В Центральном Исполнительном Комитете не работает…
И наконец, опершись локтями о стол, сказал:
— В Наркомпроде есть Мухин Иван Михайлович, но в настоящий момент находится в долгосрочной командировке по доставке продовольствия Петрограду. Что будем делать?
— Он когда вернется? — спросил Талиб.
— Я же говорю, в долгосрочной. Может, месяц, может, два.
— Тогда он мне не нужен. Я без него обойдусь. Мне надо отца найти.
Человек в зеленом френче подробно объяснил Талибу, почему никак невозможно отыскать сейчас его отца.
Он записал имя и фамилию, все приметы, специальность и пообещал, что ЧК сделает все возможное.
На прощанье он вынул из того же ящика стола кусок хлеба и луковицу, дал их Талибу и велел прийти завтра.
— А сегодня вот тебе адрес, иди на улицу Полянку, в наше общежитие, там тебя спать положат. Скажешь, Удрис направил. Удрис — моя фамилия. Ян Карлович.
— Когда вы моего отца найдете? — спросил Талиб, стоя в дверях с куском хлеба.
— Трудно сказать, — ответил тот. — Во всяком случае, не завтра.
— Тогда я завтра не приду, — сказал Талиб. — Я сам буду искать.
Вет-врачъ
и
вет-врачъ ЕДВАБНАЯ Н.Н.
во двор направо
прочел Талиб белую эмалированную вывеску на воротах длинного серого дома и даже остановился от удивления.
Еще раз перечитал. Все получалось, как в том ташкентском объявлении, которое он читал в чайхане почти год назад. Только там была одна Едвабная, которая, «вернувшись, возобновила прием», а здесь был еще к Едвабный.
«Теперь она в Москву вернулась», — подумал Талиб и пошел во двор направо.
Он увидел одноэтажный деревянный домик, на дверях которого висела такая же эмалированная дощечка.
«Прошу повернуть», — было написано на звонке, и это тоже напомнило Талибу Ташкент.
Дверь открыла полная невысокая женщина в засаленном домашнем халате.
— Тебе кого, мальчик? — спросила она, сверкнув целым рядом золотых зубов.
— Едвабная — это вы? — в свою очередь спросил Талиб и понял, что больше ему и сказать нечего.
— Да, это я, — ответила женщина и уставилась на Талиба.
Его вид не мог не вызвать удивления. Почти истлевшая рубашка под обрезанной шинелью, ноги в длинных и глубоких азиатских галошах с загнутыми кверху носами.
Талиб молчал, а женщина стояла в дверях и тоже не знала, что она должна делать.
— Заходи, — сказала женщина и провела Талиба в переднюю, где стояли обитые клеенкой стулья и кушетка. — Я тебя слушаю.
— Вы из Ташкента? — спросил Талиб, потому что не знал, что еще сказать.
— Нет, — ответила она. — Я никогда не была в Ташкенте.
И тут Талиб вспомнил, что в том объявлении было написано не ВЕТ-врач, а ЗУБ-врач.
— Что такое ЗУБ-врач? — спросил он.
Женщина очень удивилась атому простому вопросу, но объяснила странному мальчику, что такое зубной врач, и опять замолчала, пристально следя за Талибом.
Талиб понимал всю глупость своего положения, но выхода из него не было.
— А что такое ВЕТ-врач? — опять спросил он.
— Я и мой брат — ветеринарные врачи, — сказала женщина. — Я лечу мелких животных. Мой брат, Николай Николаевич, лечит только певчих птиц, а я в основном кошек и собак.
Никогда Талиб не мог себе представить, что есть на свете врачи для кошек и собак. Он бы не поверил этой женщине, если бы вдруг не заметил, что стены передней были увешаны фотографиями кошек, канареек, дроздов и собак. На фотографиях большинство собак были с медалями и выглядели весьма важно.
— Извините, — поднялся Талиб. — Я пойду. Извините меня.