Улица Пратер
Шрифт:
— Я уже два раза заходил к тебе домой…
— Ходи, пожалуйста, — сказал Тони, — раз у тебя так много времени. У меня его, к сожалению, мало. И заруби себе на носу: ты мне не импонируешь.
Тони сказал это, подражая Лазару, от которого услышал это выражение. Он ждал, что Тощий тут же смоется, но не тут-то было. У него хватило наглости говорить дальше. Ему, видите ли, поручил господин учитель Гал, а если уж он, Тощий, что-нибудь пообещает, то слово свое сдержит. А кстати, почему это Тони не хочет с ним учить уроки?
Тони
— Потому что ты учишься в «Б».
Тощий не понял:
— Не все ли равно: 7«А», 7«Б». — И он посмотрел на Тони так, что тому кровь ударила в голову.
— Знаешь, — сказал Тони, — чеши-ка ты отсюда. Плевать я на тебя хотел!
На это Тощий ответил:
— Зачем же подличать?.. Глупо…
— Кто тут подличает, интересно? Ты еще и оскорбляешь? Иди-иди, ябедничай. Скажи, что получил по шее…
Вот так все и случилось. Еще минуту назад он не хотел бить Тощего и все-таки ударил. Подумаешь, одна оплеуха ничего не значит!
— Ну что, Кочиш, вспомнил? — спросил учитель Гал.
— Да. — Тони кивнул. — Вчера на углу я встретился с Парди из 7-го «Б» по прозвищу Тощий. Значит, — с презрением сказал Тони, — Тощий вам накапал?
Учитель помолчал, стряхнул пепел, потом сказал:
— Ты не только скверно выражаешься, но, что еще хуже, плохо думаешь о других. Парди мне ничего не говорил. Он совсем не такой парень.
Тони удивленно посмотрел на учителя:
— Откуда же вы знаете?
А вдруг учитель своими глазами видел всю их стычку? Например, с другой стороны улицы.
— Что ты собираешься делать?
Тони вначале даже не понял. Вроде все уже решено. Тощий получил и смылся. На самом-то деле было немного по-другому: смылся не Тощий, а Тони, и так быстро, что тот просто не успел дать ему сдачи. По взгляду учителя Тони понял, что тот видел все, и покраснел до ушей. Ему стало так жарко, что он даже расстегнул ворот рубашки. Что же теперь делать? Внезапно у него вырвалось:
— Господин учитель… я этого Тощего… не перевариваю. Совершенно! Уж лучше я один буду заниматься, только не с ним!
Прозвенел звонок. Учитель Гал поднялся. Он не сердился, но лицо его было суровым. Снял, потом опять надел очки и, не глядя на Тони, бросил:
— Ты не очень красиво вел себя вчера…
Он повернулся спиной, и вот уже за ним захлопнулась дверь учительской.
Еще некоторое время Тони стоял неподвижно, переминаясь с ноги на ногу. Солнце скрылось за тучами, и приемная, еще недавно выглядевшая так приветливо, стала холодной и неуютной. Тони поежился, втянул голову в плечи, засунул руки в карманы.
— Надо бы надеть куртку, сынок, — сказала ему преподавательница младших классов, проходя мимо. — Одевайся на переменах обязательно. Ну, беги. По школьному радио объявили, что коридоры не отапливаются, поэтому здесь так холодно.
Но он не побежал, а поплелся как старик. У него было отвратительное настроение.
7
— Привет, Энтони! — произнесла Джизель радостно. — Я тебя заждалась. Знаешь, что я придумала? Давай устроим бал! Позовем гостей, много-много.
— Конечно, — проворчал Тони, — сплошных сэров и лордов. У нас в классе один-единственный Герцог, и то я его терпеть не могу. Он все время ехидничает, правда, я его тут же отшиваю.
— Здорово ты выражаешься, Энтони, — захихикала Джизель.
— Я с любым справлюсь. Андраша Чонта уложу на лопатки и Длинному как следует врежу. Я никого не боюсь, даже учителей. Недавно я Длинному подсказал по истории. Я ему всегда подсказываю и не боюсь этого делать. Даже Тихамир дает мне ключ от подвала, чтобы я брал оттуда лом. А уж там — кромешная тьма!
Джизель вздрогнула:
— И ты ходишь туда один?
— А с кем мне ходить?
— Ты всегда один?
— Мне так даже лучше. Из драмкружка я ушел. Они надо мной смеялись, особенно Гизи, по-английски она тоже Джизель. Но ты в сто раз лучше ее. И в сто раз красивее. И лучше Панни тоже. Она, правда, неплохая девчонка, но уж слишком правильная. Пифф-паффф: всех бы перестрелял. И Тощего тоже. Это один парень из 7-го «Б». Он все хочет заниматься со мной, но мне он не нужен. Такой же зануда, как наш Герцог-красавчик, только он скорее Герцог-уродец, потому что лопоухий. Еще других зубрить заставляет! Я сначала скрывался от него, а сегодня днем решил сам его ждать: пусть приходит, раз уж ему так хочется. Я ждал-ждал, а он взял и не явился, побоялся, наверное, свою физиономию показать.
— Да брось, Тони. Не обращай на них внимания. У тебя же есть мы, Рик и я. Мы тебя очень любим. Скажу тебе по секрету: Рик считает тебя моим женихом. Проблемы с жильем у нас не будет. В замке 15 залов, да еще комнаты в башнях, чуланы и, конечно, большой парк, огромные поля и синие горы. Ты хочешь поселиться у нас?
— А почему бы и нет? С удовольствием. Мне надоело дома, там у меня нет никого. Спасибо, Джизель.
— Мы красиво расставим твои любимые вещи, которые ты перенесешь к нам, и, если захочешь, семейные портреты. Мы их повесим в охотничьем зале, где висят наши предки. Среди них есть один по имени Ричард Львиное Сердце.
— Отлично, а я притащу с собой портрет дяди Оскара. Его тоже звали Львиное Сердце. Я люблю смотреть на него, потому что у нас с ним явное сходство. Я хочу быть таким же, как он.
— А когда ты навсегда переберешься к нам, Энтони?
— Немного погодя. Мне еще кое-что надо провернуть. Хотя бы эту историю с Тощим. Я был с ним все-таки не совсем прав. Пожалуй, совсем не прав.
— Но ты же не будешь перед ним унижаться, Энтони?
— Я? Перед Тощим? Да что ты, Джизель…
— Энтони, не уходи… Энтони!..