В Ростове как-то на-ДонуОднажды я попал в беду —На нары, бля, на нары, бля, на нары.Сижу на нарах и грущу,Блоху за пазухой ищу —Кусает, бля, кусает, бля, кусает.Но вот амнистия пришлаИ нам свободу принесла,Свободу, бля, свободу, бля, свободу.Кто с чемоданом, кто с мешком,А я, как сука, с котелком —По шпалам, бля, по шпалам, бля, по шпалам.Скажи, какой я был дурак, —Надел ворованный пиджакИ шкары, бля, и шкары, бля, и шкары!И в этом самом пиджакеМеня попутал в кабакеЛегавый, бля, легавый, бля, легавый.Он говорит: «Ебёна мать!Попалась сука, курва, блядь,Попалась, бля, попалась, бля, попалась!».Потом меня он поволокИ всю дорогу чем-то в бокШиряет, бля, ширяет, бля, ширяет.И вот я снова за стеной,И вновь параша предо мнойИ нары, бля, и нары, бля, и нары.А за окошком фраераВсю ночь гуляют до утра —Кошмары, бля, кошмары, бля, кошмары!..
С одесского кичмана
С одесского кичмана сбежали два уркана,Сбежали два уркана в дальний путь.Они остановились на княжеской могиле,Они остановились отдохнуть.Товарищ, товарищ, болять мои раны,Болять мои раны на боке.Одная заживаеть, другая нарываеть,А третия засела в глыбоке.Товарищ, товарищ, товарищ малахольный,За что ж мы проливали нашу кров?За крашеные губки, коленки ниже юбки,За эту за проклятую любов?Они же там пирують, они же там гуляють,А мы же попадаем в переплет:А нас уже догоняють, а нас уже накрывають,По нас уже стреляеть пулемет.За что же ж мы боролись, за что же ж мы страждали?За что ж мы проливали нашу кров?Они же там гуляють, карманы набивають,А мы же отдаваем сыновьев.Товарищ, товарищ, скажи моей ты маме,Что сын ее погибнул на посте:И с шашкою в рукою, с винтовкою в другою,И с песнею веселой на усте.
Гоп-со-смыком
Родился я у беса под забором.Крестили меня черти косогором.Старый леший с бородоюВзял облил меня водою,Гоп-со-смыком он меня назвал.Гоп-со-смыком — это буду я.Это будут все мои друзья.Залетаем мы в контору,Говорим мы: «Руки вгору,А червонцы выложить на стол!»Скоро я поеду на Луну.На Луне найду себе жену.Пусть она коса, горбата,Лишь червонцами богата,За червонцы я ее люблю.Со смыком я родился и подохну.Когда умру, так даже и не охну.Лишь бы только не забыться,Перед смертью похмелиться,А потом, как мумия, засохну.Что мы будем делать, как умрем?Все равно мы в рай не попадем.А в раю сидят святые,Пьют бокалы наливные,Я такой, что выпить не люблю.Родился я у беса под забором.Крестили меня черти косогором.Старый леший с бородоюВзял облил меня водою,Гоп-со-смыком он меня назвал.
Гоп-со-смыком
Родился на Подоле Гоп-со-смыком,Славился своим басистым криком.Глотка была прездорова,И ревел он, как корова.Вот каков был парень Гоп-со-смыком.Гоп-со-смыком — это буду я.Граждане, послушайте меня:Ремеслом избрал я кражу,Из тюрьмы я не вылажу.Исправдом скучает без меня.Сколько бы я, братцы, ни сидел,Не было такого, чтоб не пел:Заложу я руки в брюкиИ пою романс от скуки —Что тут будешь делать, если сел!Если ж дело выйдет очень скверно,То меня убьют тогда, наверно.В рай же воры попадают(Пусть все честные то знают) —Их там через черный ход впускают.В раю я на работу тоже выйду.Возьму с собой отмычку, шпаер, выдру.Деньги нужны до зарезу,К Багу в гардероб залезу —Я его на много не обижу.Бог пускай карманы там не греет.Что возьму, пускай не пожалеет.Вижу с золота палаты,На стене висят халаты.Дай нам Бог иметь, что Бог имеет.Иуда Искариот в раю живет.Скрягой меж святыми он слывет.Ох, подлец тогда я буду,Покалечу я Иуду —Знаю, где червонцы он берет!
Помню, в начале второй пятилетки
Помню, в начале второй пятилеткиСтали давать паспорта.Мне не хватило рабочей отметки,И отказали тогда.Что же мне делать со счастием бедным?Надо опять воровать.Вот и решил я с товарищем вернымБанк городской обобрать.Помню ту ночь в Ленинграде глубокую,В санях неслись мы втроем.Лишь по углам фонари одинокиеТусклым мерцали огнем.В санях у нас под медвежею полостьюЖелтый лежал чемодан.Каждый из нас, отрешившихся полностью,Верный нащупал наган.Вот мы к высокому зданью подъехали,Встали и быстро пошли.Сани с извозчиком тут же отъехали.Снег заметал их следы.Двое зашли в подворотню заветную,Стали замки отпирать.Третий остался на улице ветреной,Чтобы на стреме стоять.Вскоре вошли в помещенье знакомое.Стулья, диваны, шкафы.Денежный ящик с печальной истомоюМолча смотрел с высоты.Сверла английские — быстрые бестии,Словно два шмеля в руках,Вмиг просверлили четыре отверстияВ сердце стального замка.Дверца открылась, как крышка у дачки.Я не сводил с нее глаз.Деньги советские ровными пачкамиС полок глядели на нас.Помню, досталась мне сумма немалая —Ровно сто тысяч рублей.Мы поклялись не замедлить с отвалкою —Скрыться, как можно, скорей.Вот от вокзала с красивым букетомВ сером английском пальтоГород в семь тридцать покинул с приветом,Даже не глянул в окно.Только очнулся на станции крохотнойС южным названьем под стать.Город хороший, город пригожий —Здесь я решил отдыхать.Здесь на концерте мы с ней познакомились.Стали кутить и гулять.Деньги мои все, к несчастию, кончились —Надо опять воровать.Деньги мои, словно снег, все растаяли.Надо вернуться назад,Чтоб с головой снова браться за старое —В хмурый и злой Ленинград.К зданью подъехали без опасения,Только совсем не к тому.Шли в этом доме давно ограбления.Знало о том ГПУ.Выстрел раздался без предупреждения,Раненный в грудь я упал.Так на последнем своем ограбленииСчастье вора потерял.Если раскрыть «Ленинградскую правду»,Там на последнем листеВсе преступления по ЛенинградуИ приговоры там все.Жизнь развеселая, жизнь поломатая,Кончилась ты под замком.Вот уже старость — старуха горбатая —Бродит с клюкой под окном.
Мы познакомились на клубной вечериночке
Мы познакомились на клубной вечериночке.Картина шла у нас тогда «Багдадский вор»Глазенки карие и желтые ботиночкиЗажгли в душе моей пылающий костер.Не знал тогда, что ты с ворами связана,Не знал тогда: красиво любишь жить.Но все тогда, что нами было сказано,Умела в злую шутку обратить.Я не заметил, как зажегся страстию.Я не заметил, как увяз в грязи.Прошло полгода — с воровскою мастиюВперед я двинулся по новому пути.Я воровал и жил красиво, весело,По ресторанам широко гулял.Но вот однажды на малине вечеромМне про тебя все кореш рассказал.Нет, не меня любила ты, продажная.Нет, не со мной в мечтах своих была.Мне отдавалась целиком ты ночью каждою,А днем за деньги со стариком жила.Я взял наган, надел реглан красивый.Вошел, тихонько двери отомкнув.Наган увидела ты — и твой взор тоскливыйМеня как будто под руку толкнул.Не помню, как бежал и как я падал,Не помню, где и с кем я водку пил.А помню только, как я горько плакалИ наше танго бесконечно заводил.Мы познакомились на клубной вечериночке.Картина шла у нас тогда «Багдадский вор»Глазенки карие и желтые ботиночкиЗажгли в душе моей пылающий костер.
Ведут на Север срока огромные
Ведут на Север срока огромные.Кого ни спросишь — у всех Указ.Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,Взгляни, быть может, в последний раз.Ведь завтра я покину каталажку,Уйду этапом на Воркуту.И под конвоем там, на той работе тяжкой,Могилу скоро себе найду.В побег уйду я — за мною часовыеПойдут в погоню, зека кляня,И на винтовочках взведут курки стальные,И непременно убьют меня.Друзья накроют мой труп бушлатиком,На холм высокий меня снесут.И, помянув судьбу свою проклятьями,Лишь песню грустно мне пропоют.И скоро скажут тебе, моя любимая,Или напишет товарищ мой.Не плачь, не плачь, подруга моя милая,Я не вернусь теперь уже домой.Стоять ты будешь у той моей могилочки,Платок батистовый свой теребя.Не плачь, не плачь, подруга моя милая,Ты друга сердца отыщешь для себя.Ведут на Север срока огромные.Кого ни спросишь — у всех Указ.Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,Взгляни, быть может, в последний раз.
Нас было пятеро
Нас было пятеро фартовых ребятишек.И всем барышникам было по барышам.Из нас четыре докатилися до вышек,А я на полную катушку намотал.Была ты девушкой, когда тебя я встретил.Прошла ты гордо на модных каблуках.В твоих глазах метался пьяный ветер,И папироска дымилася в зубах.Ты подошла ко мне небрежною походкою,Взяла под руку и сказала мне: «Пойдем».А поздно вечером споила меня водкоюИ завладела моим сердцем, как рулем.Ведь никогда ж я не был уркаганом.Ты в уркагана превратила паренька.Ты познакомила с малиной и наганом.Как шел на мокрое — не дрогнула рука.Костюмчик серенький, колесики со скрипомЯ на казенный на бушлатик променял.За эти восемь лет немало горя мыкал,И не один на мне волосик полинял.Я срок разматывал, как лярва, припухая,Там нары жесткие да пайка триста грамм,И лишь о том, что было, часто вспоминая, —Такая жизнь — она положена ворам.Так что ж стоишь, краснеешь и бледнеешь?Из-за тебя же я, сука, пострадал.Беги в легавку, да только не успеешь.И финский нож под сердце ей вогнал.Нас было пятеро фартовых ребятишек.И веем барышникам было по барышам.Из нас четыре докатилися до вышек,А я на полную катушку намотал.