Ультиматум Борна
Шрифт:
– Но зачем?
– Мы научились этому во времена Сопротивления – не то чтобы я был «Жан-Пьером Фонтейном», но тоже внес небольшой вклад в общее дело. Мы называли это расстановкой акцентов, давая понять, что в случившемся замешаны подпольщики. Все в округе знали об этом.
– Но для чего это нужно нам здесь?
– Сиделка Шакала мертва. Никто не сможет ему сообщить, что его инструкции не были выполнены.
– Французская логика. Непостижимо.
– Французский здравый смысл. Он непреложен.
– Но все равно, зачем нам это?
– Карлос будет здесь завтра около
– О боже!
Внутри виллы зазвонил телефон. Джон Сен-Жак поднялся с кресла, но его опередила сестра, махнув рукой перед лицом брата и бросившись через дверь в гостиную. Она сняла трубку.
– Дэвид?
– Это Алекс, – произнес задыхающийся голос. – Господи, у меня телефон три часа стоял на автодозвоне. У вас все в порядке?
– Как ни странно, мы еще живы.
– Старики! Парижские старики! Джонни, он…
– Джонни все сделал, но они на нашей стороне.
– Кто?
– Старики…
– Вы что там, с ума посходили?!
– Еще нет! Здесь все под контролем. Что с Дэвидом?
– Не знаю! Телефонную линию перерезали. Творится черт знает что! Я отправил туда полицию…
– К черту полицию, Алекс! – закричала Мари. – Подключай армию, морскую пехоту, гребаное ЦРУ. Они нам нужны!
– Джейсон не разрешит это сделать. Я не могу его подводить.
– Тогда слушай. Шакал будет здесь завтра!
– Боже! Я должен где-то найти для Дэвида реактивный самолет.
– Так придумай что-нибудь!
– Мари, ты не понимаешь. Старая «Медуза» всплыла на поверхность…
– О «Медузе» расскажешь моему мужу! Шакал не «Медуза», и он прилетает сюда уже завтра!
– Дэвид будет там, ты же знаешь.
– Да, знаю… Потому что сейчас он Джейсон Борн.
– Братец Кролик, все уже не так, как было тринадцать лет назад, и ты ведь тоже не такой, как тогда. От тебя не только не будет никакой пользы, ты будешь только мешать, если не отдохнешь, а еще лучше – поспи. Выключай свет и давай вздремни на том большом диване в гостиной. Я поставлю людей у телефона, хотя вряд ли кто позвонит в четыре часа утра.
Голос Кактуса постепенно затих, пока Джейсон на ватных ногах добрел до темной гостиной; веки его слипались, будто свинцовые. Он упал на диван, с трудом, одну за другой, поднял на него ноги и уставился в потолок. Отдых – это оружие, победа или поражение… Филипп де Анжу. «Медуза». Его внутренний экран выключился, и он уснул.
Сквозь сон пробилась оглушительно воющая, пульсирующая и непрекращающаяся сирена, эхом разнесшаяся по пустому дому, словно звуковой торнадо. Борн рывком повернулся и спрыгнул с дивана, сперва потеряв ориентацию, не понимая, где он находится, и на какие-то мгновения забыв, кто он такой.
– Кактус! – закричал он и бросился из богато украшенной гостиной в коридор. – Кактус! – Он крикнул еще раз, но голос утонул в частых и ритмичных завываниях сирены. – Где
Ответа не последовало. Он подбежал к двери в кабинет, схватил ручку. Заперто! Отступил назад и навалился плечом, раз, другой, третий – прикладывая максимум сил, которые сумел собрать. Дверь треснула, потом чуть подалась, и Джейсон стал бить по центральной панели ногой, пока та не развалилась. Он вошел внутрь, и картина, которую он увидел, наполнила созданную «Медузой» машину для убийства холодной яростью. Кактус растянулся на столе под светом единственной лампы, сидя на том самом стуле, на котором был убит генерал; его кровь собралась красной лужей на книге для записей – он был мертв… Нет, нет, он жив! Правая рука шевельнулась. Кактус был жив!
Борн бросился к столу и аккуратно поднял голову старика; пронзительный, оглушающий, доносящийся со всех сторон визг сирены не давал разговаривать – да и вряд ли Кактус мог говорить. Но тут он открыл свои темные глаза, и трясущаяся правая рука поползла по записной книжке, барабаня скрюченным указательным пальцем по столешнице.
– Что такое? – прокричал Джейсон. Рука продолжала двигаться к краю записной книжки, барабаня все сильнее.
– Внизу? Снизу?
Кактус почти неуловимо утвердительно кивнул.
– Под столом! – закричал Борн, начиная понимать. Он упал на колени справа от Кактуса и поискал рукой под тонким верхним ящиком, потом чуть дальше – есть! Кнопка. Он снова аккуратно откатил тяжелый стул с колесиками на несколько дюймов вправо и внимательнее посмотрел на кнопку. Под ней на черной пластиковой планке мелким белым шрифтом была набрана все объясняющая надпись:
Вспом. сигнализация.
Джейсон нажал на кнопку; звуковой ад тут же прекратился. Наступившая тишина была почти столь же оглушительна, к ней было трудно сразу привыкнуть.
– Куда тебя ранило? – спросил Борн. – Как давно?.. Если можешь говорить, просто шепчи, не напрягайся, ты меня понял?
– Ох, Братец, ты меня с кем-то путаешь, – прошептал Кактус, превозмогая боль. – Я был черным таксистом в Вашингтоне, приятель. И не в такие передряги попадал. Ничего серьезного, пуля попала в плечо.
– Я сейчас же вызову доктора – нашего друга Ивана. Но если можешь, расскажи мне, что случилось, а пока я положу тебя на пол и осмотрю рану.
Джейсон медленно и аккуратно опустил старика со стула на ковер под окном эркера. Он разорвал на Кактусе рубашку; пуля прошла сквозь мышцы левого плеча. Короткими, быстрыми движениями Борн порвал рубашку на полоски и несколько раз обмотал другу грудь, пропустив примитивный бинт под мышкой и через плечо.
– Это не сильно поможет, – заметил Джейсон, – но позволит тебе продержаться какое-то время. Ну, что случилось?
– Брат, он там, снаружи! – лежа на полу, Кактус тяжело кашлял. – У него здоровенный «магнум» пятьдесят седьмого калибра с глушителем; он подстрелил меня через окно, потом разбил его и забрался внутрь… Он – он…
– Не спеши! Лучше помолчи, это неважно…
– Я должен. Там снаружи братья, а у них нет оружия. Он их перестреляет!.. Я притворился мертвым, а он спешил – о, и еще как спешил! Взгляни-ка вон туда.