Ультиматум
Шрифт:
Немного растерявшись, Вандаме остановился. Впереди он увидел снежный сугроб, вдруг зашевелившийся и принявший очертания танка, который, по всей вероятности, намеревался проехать мимо него.
— Камараден, сюда! — закричал Вандаме, энергично размахивая снятой с головы шапкой.
Когда он понял свою ошибку, было уже поздно. Прямо к нему ехал Т-34, из люка которого вылезли капитан Лавров и солдаты.
— Капитан Вандаме, вы арестованы!
— Арестован? Но почему, товарищ?
Лавров повернулся к сержанту и сказал:
— Уведите его и как можно скорее
Тем временем подъехал второй танк. К нему-то и новели солдаты капитана Вандаме, все еще пытавшегося протестовать:
— Товарищ капитан, вы не имеете права так поступать со мной! Я подчиняюсь Москве, Главному политическому управлению!
Лавров презрительно улыбнулся. Именно из Москвы уже был получен приказ на арест Вандаме: там стало известно, что он во время своих радиопередач умудрялся передавать германскому командованию сведения шпионского характера.
В штаб дивизии этот приказ пришел вскоре после того, как самолет вылетел на задание. И тотчас же было приказано связать капитана Лаврова со штабом дивизии.
Из штаба начали звонить во все батальоны, расположенные в том районе, связались с кем-то по рации, разыскали пропавший У-2. А тем временем летчик, совершивший вынужденную посадку, натолкнулся на советскую танковую часть.
Так закончилась двойная игра капитана Адальберта Вандаме.
16
Над спящим селом раздался треск мотоцикла. Торстен Фехнер устало откинулся на сиденье автомобиля, в котором его везли на КП отца. Левая рука у него была перевязана. Самым досадным было то, что ранило его на последней сотне метров. Торстен поправил шинель, наброшенную на плечи. Рана сильно болела, и ему опять стало нехорошо. Только бы не потерять сознание именно сейчас!
Через несколько часов выяснится, стоило ли ему так рисковать: бежать от своих товарищей, потом от русских, которые так хорошо приняли его, ехать вдоль фронта, подвергаясь опасности, до места, которое он хорошо знал, ожидать, пока опустятся сумерки и переползать через ничейную полосу, где его могли подстрелить с обеих сторон, и, наконец, оказаться раненным немецкой пулей.
Фехнеру казалось, что он видит укоризненный взгляд генерала Зейдлица. Ведь он обещал генералу не подвести его! По пути на передовую Фехнер вдруг подумал вот о чем: он, военнопленный офицер, едет в советской машине в сопровождении русских на передний край для того, чтобы убеждать немецких солдат в необходимости переходить на сторону противника. Он вдруг почувствовал себя обязанным помочь спасти немецких солдат, попавших в котел. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он решил вернуться в котел и с помощью отца попасть к самому генералу Штеммерману.
Первый этап этого плана был осуществлен. Торстен не сводил глаз с двери длинного дома, в котором исчез водитель.
Дверь отворилась, и появился отец. Увидев Торстена живым, он прижал его к своей груди, стараясь при этом заглянуть ему в глаза, чтобы угадать, с чем пришел сын. Уже сам факт побега из вражеского плена доказывал, что Торстеп отнюдь не тряпка. Радость
— Ты дал честное слово для того, чтобы открыть себе дорогу к бегству, не так ли?
— Нет, отец, данное мной слово я обязательно сдержу, — возразил сын твердым голосом. — И сдержу потому, что я должен выполнить одно поручение. Отвези меня немедленно к Штеммерману!
— Да ты в своем уме?
— Более ясного разума у меня никогда не было! Когда генерал Зейдлиц разговаривал со мной, я сразу же почувствовал: он честный человек. Все, что генерал делает, он делает в интересах Германии. Это необыкновенный человек!
— Он раб русских и делает то, что они ему диктуют.
— Это не так. Зейдлиц действует по собственному убеждению. Битва проиграна, более того, проиграна вся война. Именно поэтому, отец, — тут Торстен схватил отца за руку, — ради всего святого, что у тебя есть, умоляю тебя: положи и ты этому конец!
— Да ты хоть отдаешь себе отчет в том, что говоришь? — спросил сына полковник. — Ты требуешь от меня, чтобы я нарушил свое слово. И не кто-нибудь, а именно ты! А что будет с моей бригадой? Ты считаешь, что я должен бросить ее на произвол судьбы?
— Солдаты только того и ждут, чтобы покончить со всем этим. Генерал Зейдлиц довольно точно знает, что предпримут в этом районе русские.
— Опять ты со своим Зейдлицем!..
И как всегда, когда полковник не знал, что ему теперь делать, он начал ворчать. Мысленно он обозвал сына безнадежным дураком, к тому же очень опасным. Нетрудно догадаться, какие последствия вызовет появление Торстена у генерала Штеммермана, когда он начнет там свою проповедь! Тогда ему, Кристиану Фехнеру, уже до гроба не дождаться повышения по службе. И все это из-за сына! Возвращение к Гилле будет для Торстена роковым. Нет, ни то ни другое просто невозможно!
Обер-лейтенант носком сапога потрогал замерзшую лужицу, а затем наступил на нее всей ногой, однако лед даже не треснул.
— А я так надеялся, что ты поймешь меня!
Полковник Фехнер обернулся и, посмотрев на сына, быстро подошел к нему, чтобы поддержать его.
— Тебе нужно немедленно сделать перевязку! — И, облегченно вздохнув, добавил: — Вот что сейчас самое главное для тебя!
— Нет, я должен попасть к генералу!
— В таком состоянии? Нужно немедленно перевязать твою рану, сделать тебе укол… а тем временем я договорюсь с Вильгельмом, чтобы он тебя принял, — пообещал отец, в этот момент веря, что он именно так и сделает.