Улыбка черного кота
Шрифт:
Житкевич-младший испытывал сложные чувства к собственному отцу, отчасти и понимая его: он ведь тоже скорбел о смерти матери. Она согревала жизнь обоих мужчин так, как никогда не могла и не сумела бы согреть жизнь сына и мужа Светлана. Невольно проводя параллели между родительским браком и своим, Антон не мог не признаться, что чувства к жене все еще не до конца остыли в нем, пусть даже он больше и не заблуждается по поводу ее моральных качеств.
После очередного Светиного ухода ему казалось, что, заново привыкнув к ее близости и поняв, как нуждался в ней, он стал любить ее еще больше. «А если бы Светка, не дай бог, умерла? Что стало бы со мной, с Костиком?» — задавал он себе вопросы, отчетливо понимая, что на них нет ответов. И, наблюдая, как страдает отец, потерявший себя прежнего, Антон признавался,
Воспитанный, по сути, в детском саду, и Костик начал проявлять самостоятельность. Он не возражал, чтобы отец оставлял его на пятидневке — завелись приятели, свои интересы. Вот по этой причине и у Антона мало-помалу стали освобождаться вечера. Как-то, позвонив Сергею, он предложил ему встретиться и поговорить о жизни. И такие встречи скоро переросли в ежевечерние. Они мало говорили о работе, о Китае, о делах фирмы — Сергей пока не успел выполнить данного ему поручения, и следовательно, от окончательных выводов необходимо воздержаться. Зато Антон, которому просто необходимо было выговориться, часами беседовал со старым другом о родителях, живых и ушедших, о любви, о прошлом, они вспоминали школьные времена, их дружбу, и Антон признался, что никогда не сможет никого любить так, как любил Светку. И еще: если бы не Костик, он бы, наверное, от одиночества сошел с ума.
Сергею было странно и немного смешно слушать эти откровения Антона. Он искренне не мог понять, что уж такого особенного тот нашел в Светке, чем она сумела захомутать его. Сам-то он давно успел забыть, как трогательно и сам был привязан к подруге школьных дней. Истина, пожалуй, состояла в том, что в иерархии его ценностей любовь никогда не занимала ведущих мест, да и от природы Сергей был не так уж страстен и пылок. Когда потребовалось отказаться от любви во имя карьеры, он сделал это легко и почти без душевных потерь. А вот Антон не смог. Он другой по натуре да и по воспитанию. Привязчивый и нежный от природы, он с трудом допускал мысли о чужой нечистоплотности, обмане, предательстве, безответственности.
Утешая Антона, Сергей произносил много банальных и, в общем-то, наверное, правильных слов. И как человек более опытный в отношениях с женщинами, он готов был уверять Антона, что лучшего мужа Светке все равно не найти. Но женщины легкомысленны и переменчивы, чтобы не сказать, просто глупы: приходят, уходят, потом снова передумывают. А Светлана… Что ж Светлана? Она однажды вернулась и, значит, вернется снова. Вот нагуляется и придет.
Светка — человек свободолюбивый, но не может же она всерьез бросить сына и мужа, с которым не удосужилась развестись? Просто надо верить ей и ждать ее.
— Вот увидишь, — уверял он друга, — все у вас еще будет хорошо.
И Антон верил ему, во всяком случае, изо всех сил хотел верить. Иначе перспективы Костика, да и его собственные, оказывались слишком уж безнадежными и туманными.
Глава 8
К чести Сергея следует отметить, что, почуяв «золотую жилу», он не стал ждать у моря погоды, а занялся-таки делом. И скоро в его руках оказалась подробная информация обо всех сторонах жизни и деятельности интересующей их китайской компании, а вдобавок еще и факс от нее, подтверждавший намерения о сотрудничестве и выражавший заинтересованность в немедленном обсуждении условий производства «металла с памятью». К факсу было приложено официальное приглашение посетить Китай. Программа визита включала в себя разработку бизнес-плана сотрудничества, а также обязательное посещение лабораторий компании и ее фабрики по производству химфармпрепаратов. Переговоры стремительно входили в активное русло, и настал момент, когда партнерам понадобились все документы о правообладании, их копии, различные подтверждения и юридические детали.
Однажды, придя на работу чуть позже обычного (пришлось
Антон готов был к любому откровенному разговору, потому что намерения свои считал открытыми и не видел необходимости хитрить с кем бы то ни было. Не имея опыта работы в бизнесе, он, однако, точно знал, чего хочет: ему нужно прочно обеспечить Костика и Настю, а самому получить финансовую возможность для продолжения исследовательской работы и дальнейших изобретений, мысли о которых теснились в его голове. К тому же Антон давно определился в главном: он не хочет уезжать за границу, как многие его коллеги.
Исследователи его уровня легко находили контракты за рубежом, задешево работали в западных центрах, получая копейки по сравнению с местными, европейскими учеными, но зато обретая стабильность и сытое «завтра» для своих семей. Институт стремительно пустел; оставались в основном те, кто был неспособен к языкам, обладал чрезмерно сложным и некоммуникабельным характером или же не мог по каким-то причинам покинуть Россию. Антону идея отъезда была в принципе не по душе. Он лелеял мечту сидеть дома, но работать при этом по-западному, получая за свой труд вполне западные гонорары и прибыль, как у европейских ученых. И дело не в том, что Антон был ультра-патриотом, он просто хотел по-человечески и с достоинством жить в родной стране.
Все, что он сказал Сергею Пономареву, того вполне устраивало. При подобном раскладе его план глубокого внедрения в фирму, переход от должности простого консультанта к должности совладельца фирмы вполне мог состояться. И он выложил перед Антоном подготовленные им бумаги.
— Смотри, — сказал он и улыбнулся, заметив, как напряженно нахмурил лоб Антон Житкевич: они входили явно в чуждую для молодого ученого материальную, финансовую, юридически-дипломатическую стихию. — По моим прикидкам, прорваться на китайский рынок прямо так, в лоб, нельзя. Невозможно. Это особая страна, особый, очень закрытый тип общества, специфический народ. Мы можем запросто влипнуть в ситуацию, когда китайцы или какие-то другие предприниматели просто украдут нашу идею и сделают собственные изобретения на основе этого патента. Запатентуют, к примеру, у себя что-нибудь очень похожее на «металл с памятью», но отличающееся некоторыми микроскопическими нюансами, и наплюют на то, что на самом деле изобретение сделано в России. Такое уже бывало в науке, сам знаешь. А в бизнесе — так сплошь и рядом.
— И что делать? — задал вопрос внимательно слушавший его Антон.
— Искать другие ходы. Кстати, один план у меня уже есть…
И Сергей принялся с энтузиазмом развивать свою идею.
Нужно зарегистрировать совместную компанию, капитал в которой будет разделен пятьдесят на пятьдесят. Это будет чисто российское предприятие, владельцами которого (ну и владельцами патента, соответственно) будут значиться Антон Житкевич и Сергей Пономарев. Антон будет отвечать за научную, содержательную сторону дела, а Сергей — за дипломатическую, организационную, представительскую, рекламную, словом, за весь менеджмент и маркетинг…
Дойдя до этого места, Сергей остановился: это был самый важный и опасный момент, потому что вполне резонным со стороны Антона был бы вопрос: с какой стати Пономарев должен стать совладельцем идеи, к созданию и разработке которой он не имел никакого отношения? И, честно говоря, убедительного ответа на этот вопрос у Сергея не было. Однако Антон ничего не спросил, никак не отреагировал на возникшую было паузу, и, облегченно вздохнув про себя, Пономарев продолжал развивать свой план дальше.
Созданная ими компания войдет в совместное предприятие, которое они откроют на паях с китайской стороной. И уже в нем капитал опять будет так же поделен пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят процентов — китайской стороне (с их стороны потребуются финансовые вливания, реклама на китайском рынке и прочее), а пятьдесят — компании Антона и Сергея, которые обеспечивают свою долю интеллектуальной собственностью, российской лабораторией, правом на использование патента и всеми идеями по внедрению «металла с памятью».