Улыбка незнакомца

Соболевская Наталья

***

Хоть вечером уснула поздно, утром следующего дня продрала глаза задолго до того, как прозвонил будильник, что случалось крайне редко. Время позволяло, и вместо обычного скорого душа позволила себе полноценную ванну с пеной, с ароматными маслами и очищающим скрабом. После купания нанесла на лицо освежающую маску, а на тело - лавандовый смягчающий крем.

Обернувшись полотенцем, зашла в спальню и недовольно оглядела строгую блузку и прямые брюки, что вчера вечером отутюжила

и отправила их висеть обратно в шкаф. Первый рабочий день, можно сказать, праздник и одежда должна это отражать.

Выбор пал на тёмно-синее платье – футляр, оно с одной стороны идеально подходило для офиса, ниже колен и с умеренным вырезом, но с другой, так выгодно и эффектно обтягивало фигуру, что дало бы фору любому откровенному вечернему наряду.

У зеркала взбила тщательно вытянутые феном волосы, кончиком пальца непонятно зачем очертила бровь, повертела головой, убеждаясь, что тональный крем нанесён ровным тонким слоем и замерла. Даже если очень напрячь память и не вспомню, когда так старательно прихорашивалась.

— Это что, из-за Койдана? — спросила у своего отражения.

— Не-е-ет, — как-то неуверенно протянула я и засомневалась в собственном ответе. — Или да?

Ну, тогда моя голова совсем без мозгов.

Мало того, что он самый эгоцентричный человек, которого я когда-либо встречала. Вдобавок Ярослав страшный сноб с жутким характером, а на меня смотрит, как на грязь под своими ногтями. Хотя о чём это я, нет у него никакой грязи под ногтями, у Койдана до неприличия ухоженные руки.

Выдохнула. Обманывать саму себя — глупо. Ярослав мне нравится, но ни как мужчина из крови и плоти, а скорей как произведение искусства, как обалденно красивая фотография. Одно дело любоваться и восхищаться, и совсем другое - засорять себе мозг несбыточными мечтами о невозможном романе.

Мой — первый вариант, безопасен и ничего плохого не сулит, решила я, показала зеркалу язык, накинула на плечо ручки сумки и отправилась на новую работу.

Потратив на дорогу без малого час, мнусь на крыльце здания фирмы Койдана. Мимо проносятся люди, спешащие на рабочие места, а я с визиткой в одной руке и с телефоном в другой застыла и не решаюсь позвонить.

То ли утреннее озарение мешает, то ли совесть взыграла. Ярослав меня как-никак пожалел, два раза от приставучих мужиков оградил, должность своего секретаря дал, а я его хоть и с благими намерениями, но использую.

Алиса моя сестра, а семья превыше всего. Ещё неизвестно, через скольких людей Койдан в своё время перешагнул, раз таких высот добился. «Ничего страшного, переживет», - мысленно успокоила я себя, набрала номер с визитки, поднесла мобильный к уху и слушаю длинные гудки.

— Алло, — раздалось совсем рядом, и я от испуга чуть средство связи не выронила.

— Доброе утро, — держась за сердце, обернулась на Ярослава. — Вы меня заикой решили оставить, да?

— Вероника, вы всегда и везде должны теперь быть начеку, а если от каждого шороха начнёте трястись как заяц, вас в моей конторе, простите, просто сожрут. Пойдемте, — мужчина лишь на секунду приобнял меня за талию и подтолкнул по лестнице вверх. — Вместе навестим отдел кадров и оформим вас.

Как

вместе! Зачем? Меня же там знают. Если кадровик Ярославу расскажет, что я несколько дней тому назад пыталась в его фирму устроиться, он что-нибудь заподозрит. Сначала под колёса его авто кинулась, потом в личные тренеры настойчиво набивалась, затем ситуация так завертелась, что теперь я его секретарь.

Когда мужчина любезно открыл передо мной дверь кабинета отдела кадров, сотрудница, что проводила со мной собеседование, подняла на меня глаза и закатила их. В её взгляде так и читалось: «Опять ты припёрлась».

Узнала, значит, чёрт её побери.

Пока моё сердце бешено колотилось где-то в районе пяток, Койдан, как полновластный хозяин, зашёл в комнату, и тут с сотрудницей, что вальяжно восседала в кресле, случились, мягко сказать, метаморфозы. Она сначала покраснела, потом, когда Ярослав приказал по-быстрому меня оформить на работу, побледнела и зашустрила так, что я ей документы не успевала подавать.

На душе отлегло. Кадровик настолько боится Койдана, что и рот при нем не решится открыть, а значит, пока мой секрет не всплывет.

— Ну как? — спросил меня Ярослав, когда мы с ним вошли в приёмную. — Вот ваше рабочее место, а за той дверью - моё.

— Сгодится, — отозвалась я и подобрала отвисшую челюсть.

Всё, начиная от мебели и заканчивая техникой, пропитано деньгами, и не просто большими, а огромными. Наверное, если взять и сложить весь бюджет, что потратили на убранство приёмной, можно две таких квартиры как у меня купить, я теперь в кабинет Койдана опасаюсь заходить, что интересно там, если здесь так.

— Рад, что понравилось, — равнодушно бросил Ярослав и сразу обрадовал. — Передавать вам дела некому, бывшая помощница в данный момент в роддоме, придётся вам самой вникать.

Вопреки полной уверенности, что новый босс бросит меня с незнакомым делом одну и хлопнет дверью своего кабинета, он целых два часа инструктировал и даже ждал, когда я записывала некоторые моменты, чтобы их не забыть.

Но, как говорится, хорошего помаленьку. Койдан уехал на какую-то встречу, у меня в голове полная каша, такой объём информации и за неделю не выучить, а люди идут, что-то от меня хотят, и при этом словно не замечают, что я новенькая, и требуют решить их вопрос.

А ещё я никогда не знала, что можно возненавидеть телефон. Оказалось, очень даже можно, если он ни на секунду не умолкает и трезвонит, а на том конце трубки опять же люди и всем что-то надо.

Дурдом!

К концу рабочего дня всё стихло, шум из коридора больше не доносился, телефон, он же мой новый заклятый враг, стих. Достала из сумочки зеркало и ужаснулась. От моей укладки не осталось и следа, тушь под глазами сделала меня больше похожей на панду, чем на девушку, руки тряслись, что творилось в голове - слов не подобрать, спину ломило, но самым пострадавшим местом, как ни странно, оказалась попа. Раньше я столько часов подряд никогда не сидела, она сплюснулась и ныла. Как сказала мне приятная женщина из бухгалтерии: «Это с непривычки, через месяц-другой пройдет» и, наверное, это так, но сейчас-то я даже ходить не могу.