Улыбочку, капитан Бойко!

Грабовски Артур

Юрка притулился к Вадиму под бок, снова заграбастал себе большую часть одеяла, принялся задавать глупые вопросы про то, может ли Бойко вот так же прыгать или стрелять, как герой фильма и доводилось ли ему убивать людей. Бойко отмахивался от него, гонял на кухню за пивом и в целом был доволен жизнью и вечером.

***

Выходные прошли в том же ключе. Юрец никуда не рвался, не творил херни, конечно доставал Вадима, но не смертельно. В целом они не делали толком

ничего: валялись, залипали в телик, ели и спали. Возможно, для активного Киселева такой вид отдыха был не очень по духу, но Вадим искренне кайфанул. После изматывающей недели все, что ему хотелось – это не делать ровно ничего. А Юра добавлял приятное разнообразие в привычную обстановку. Что бы кто ни говорил, а с Киселевым было весело. Сам Бойко никогда не слыл занудой, так что признавал, что в глубине души Юрина дурость ему импонировала; только не тогда, когда из-за нее приходилось шарахаться по зимнему лесу, разумеется, а в безопасности – дома, например.

Юра был забавным, в целом интересным собеседником, который не стеснялся высказывать свою точку зрения, спорить и в принципе относился к Бойко с изрядной долей пренебрежения. Вадим от такого давно отвык, привыкший к исключительному уважению на работе. Для Юрки же его погоны были скорее поводом для шутки. В данном случае история их знакомства работала в обе стороны: не только Бойко помнил Юрца сопливым пацаном, Юра тоже знал Вадима прыщавым и нелепым.

После выходных, однако, предсказуемо наступили рабочие будни, и, как следствие – непосильный объем работы, который немедленно навалился на Вадима. Теперь Бойко пропадал на службе с утра до позднего вечера, так что времени контролировать Юрку у него не было. Тот, впрочем, очень удачно увлекся «расследованием» какого-то нового своего дела и где-то сам пропадал и под ногами не путался. Куда он уходил и когда возвращался, Бойко не отслеживал, выдав ему ключи (в предыдущий раз Юрец умудрился сбежать, только прикрыв дверь, благо, никто к ним не залез за эти часы).

Атмосфера в участке была так себе. Февраль давал о себе знать: коллеги ходили злые и неразговорчивые, все поголовно погрязли в делах разной степени тяжести. Мрачнее всех смотрелся Чимикин, который к полнейшему удивлению Вадима так и не разрешил свой конфликт с Лексом за прошедшие выходные. Теперь сладкая парочка была на ножах, и это смотрелось одновременно забавно и диковато.

Лекс издевался как мог. Теперь «самый лучший кофе» получал не «красивый» или «смелый» капитан, а «ревнивый», «глупый» или «так себе капитан».

– Он так и сказал – «так себе капитан»! При всей очереди! – возмущался Чимкин на очередном обеде.

– Да-да, я слышал, – мысли Бойко были заняты делом, в котором снова все шло наперекосяк, и выговором от начальства, требующего результаты «сегодня, хотя надо

было вчера».

– И что мне делать?

– Поговорить?

– У нас обоих с этим не очень, как оказалось, – Чимикин поморщился.

– Вы же живете вместе!

– Он молчит и смотрит обиженно, – Павел пожал плечами, – даже сексом занимается как бы с претензией.

Бойко понятия не имел, как это комментировать, да и по-хорошему не хотел вникать. У него голова была забита своими проблемами, а конфликт друзей казался раздутой из ничего фигней, которая не стоила такого внимания. Он чуть было не ляпнул фразу в стиле «скажи спасибо, что твой парень не теряется в лесу и грубит только тебе, а не всем окружающим, да еще и трахается, хотя вы в ссоре»! Все это точно не стоило произносить, как и сравнивать Лекса с Юрой, даже мысленно, потому что во-первых их нельзя было сравнивать, а во-вторых – Юра не был парнем Вадима.

Но сама мысль была, конечно, странная. Их с Юрой союз, впрочем, тоже был странный – они не жили как соседи: соседи не спят в одной кровати под одним одеялом. При этом любовниками они определенно не были тоже, поскольку тайная дрочка по утрам за связь не считается. Это случилось только два раза, но Вадиму все равно было стыдно. Он дал себе слово, что, как только разберется со своим сложным делом, обязательно найдет какое-то утешение на стороне на один, а лучше – на парочку раз, чтобы наверняка. Дрочить на Юру ему не хотелось – это было стыдно и как-то нечестно. Каким бы Юрец ни был, он оставался ему почти родственником и сам наверняка воспринимал Вадима как старшего брата. И не заслуживал этого передергивания исподтишка.

Справляться с постыдными желаниями отлично помогала работа. Всю неделю Вадим приходил домой под ночь и, слушая вполуха Юрины рассказы, валился на кровать, чтобы немедленно вырубиться. Чем сейчас был увлечен Киселев, он не запоминал.

Это и сыграло роковую роль. Вернувшись домой в пятницу, Бойко, будучи в приподнятом настроении из-за с таким трудом вымученного прогресса в деле, предвкушал хороший вечер с пивом и компанией, однако Юры дома не оказалось. Решив, что тот ему не нянька, Вадим завалился на кровать, выпил баночку, посмотрел какой-то скучный фильм, под который скорее дремал. Когда часы перевалили за полночь, он начал волноваться. Юра не появлялся и не давал о себе знать. Зная Киселева, тот мог снова попереть в лес, чего бы очень не хотелось.

Вадим набрал его, но телефон оказался вне зоны доступа. Чертыхнувшись, Вадим проверил, когда тот последний раз был в сети – девять вечера. Дело принимало опасный оборот. Юра все эти дни ночевал только дома, и Вадим не помнил, чтобы тот планировал это менять. Он вообще не помнил, что говорил ему Юра о своих планах! Черт!

Конец ознакомительного фрагмента.