Умеющая любить

Русакова Татьяна

Поняв, что понесло не туда, фра Лина замолчала, но тут же сказала приторно сладко:

– Так может, пригласишь гостей пройти в дом, Николь? Выпьем чаю, да расскажешь о себе. Что мы только не передумали за это время!

Я усмехнулась.

– Не трудитесь, фра. Чай мы выпьем в другом месте. Идём, милая, - я протянула руку Мари. Малышка крепко вцепилась в мою ладонь, не отпуская, впрочем, и руки отца.

– Ники! – не выдержала теперь уже Рут. – Так ты что, вышла замуж?

Я не ответила, отворачиваясь. Этот дом больше не мой дом, как бы

мне ни было больно видеть знакомые стены. И эти люди больше не имели на меня никаких прав.

– Вы расстроены? – тихо спросил фрам Ислуг, когда мы сели в карету.

– Мне стыдно, - призналась я. – Мои бывшие родственники не самые приятные люди.

– В этом нет вашей вины, - серьёзно сказал мужчина.

– Знаю, - грустно улыбнулась я и попросила. – Не будем об этом. Мари, посмотри лучше, волшебные подарки ещё не растаяли?

Увы, нас ждало ещё одно разочарование. Вместо чудесной маленькой копии нового приюта на сидении кареты отыскалась только крохотная розовая монетка.

– Хоть что-то осталось! – не огорчилась Мари и поднесла монетку к глазам. – Какая интересная! Она совсем как настоящая, жаль, что не золотая!

Ещё немного, и они догадаются, что неизвестный маг создал точную копию эльты! Я попыталась перевести разговор на другое, но фрам Ислуг тоже заинтересовался монетой.

– Да, - удивлённо сказал он. – Если приглядеться, можно разглядеть даже профиль короля. Но цвет...Всё же это игрушка.

– Возьми её себе, Мари, - улыбнулась я. – Быть может, она пригодится твоим куклам, когда они пойдут в магазин или на рынок.

– О, спасибо, фра Николь! – обрадовалась девочка. – Моей Лигси как раз нужны новые банты!

На обратном пути общий разговор не клеился. Все слишком устали от впечатлений. Мари клевала носом. Отец обнял её, чтобы девочка не ударилась головой о стенку. Смотреть на это было приятно – фрам Ислуг был любящим отцом, и это постоянно проявлялось в мелочах.

– Николь, - тихо позвала меня Дженна. – А заседание будет открытым?

– Не думаю, - ответила я, не сразу сообразив, о чём она меня спрашивает.

– Думаю, твои родственники не упустят возможности услышать последние новости и придут на суд, - также тихо сказала Дженна.

– О, только не это! – искренне воскликнула я.

Глава 9

Дженна оказалась права. Когда мы назавтра приехали на заседание, перед большим каменным зданием суда уже стояла вереница карет и стояла куча зевак. Каким образом все эти люди узнали, что сегодня решается судьба приюта – ума не приложу, но среди них я увидела и принаряженных мачеху и Рут с Саверио.

Они метнулись было ко мне, но тут из здания суда появился Лигрезо.

– Коронет! Коронет! – зашептались в толпе зевак.

Мужчина подал мне руку, помогая сойти и улыбнулся.

Мои родственнички оторопело замерли, поедая нас взглядами.

– Как прошла ночь? – спросила я.

– Спокойно, - улыбнулся в ответ Лигрезо.

Говорили мы тихо, и вряд ли

кто мог расслышать, о чём, но то, что нищая Николь запросто говорит с самим принцем, ввергло мачеху в состояние, близкое к ступору. Ну хоть в этом повезло, и не пришлось объясняться с ней перед зданием суда и в присутствии Лигрезо!

Мы прошли в зал, и я облегчённо вздохнула. Вряд ли всех любопытствующих пропустят внутрь, а после суда я придумаю, как побыстрее сбежать от бывшей родни.

Судебное заседание было долгим и трудным. Я впервые увидела хозяйку приюта Ардину Безье. Довольно пышная особа лет сорока с фальшивой, словно прилепленной к губам улыбкой и цепким недобрым взглядом, совсем как у моей мачехи.

Первая часть заседания была открытой. Бесконечные свидетели рассказывали, как часто видели они приютских детей у храма, какие продукты и в каком объёме поставлялись в приют, чем именно кормили детей, и что готовилось для монахинь, видели ли детей у заведения мамаши Безье. Досконально выяснялось количество проживающих в одной комнате, условия проживания. Особо остановились на предназначении отдельных комнат. После того, как упомянули карцер, меня, как воспитанницу приюта, перенёсшую такое наказание, вызвали свидетелем.

Я постаралась собраться и не дать эмоциям одержать верх, но вспоминать было непросто, и мой голос дрогнул, когда я рассказывала, как едва не умерла от переохлаждения. Всё же я справилась, и скоро меня поблагодарили и попросили вернуться на своё место в зале.

Я села, поймав задумчивый взгляд Лигрезо. Вряд ли коронет, да и фрам Ислуг, смогут относиться ко мне по-прежнему. Неприглядная сторона моей прошлой жизни сегодня предстала перед ними во всём своём убожестве. Я сидела, стараясь избегать направленных на меня любопытных взглядов, и как на иголках ждала, когда суд дойдёт до эпизода с Беаном. Неужели всю эту грязь поднимут в присутствии зевак, которых немало набилось в тесное помещение?

К счастью, скоро объявили перерыв. Вторая часть заседания должна была пройти при закрытых дверях, и недовольные горожане наконец вышли во двор.

– Не хотите ли немного подышать свежим воздухом? – спросил коронет Лигрезо.

Воздух в зале заседаний и правда был спёртым, но, вспомнив о родственниках, поджидавших снаружи, я покачала головой.

– На заседание пришли моя мачеха и сводная сестра, - призналась я. – Я бы не хотела их видеть.

– Мы можем выйти с другой стороны, - предложил коронет Лигрезо.

Я взглянула на него с истинной признательностью. Дверь, через которую меня вывел Лигрезо, выходила в маленький закрытый двор, где не было никого, кроме нас.

– Ислуг рассказал мне о вашей встрече с родными, - признался Лигрезо.

– У меня нет родных, - спокойно ответила я. – После того, как эта женщина сдала в приют двух беспомощных детей, я не считаю её даже мачехой. Да, когда я вчера увидела дом, сердце моё сжалось. Но это только потому, что в этом доме мы с Беаном когда-то жили с любящими родителями и были счастливы.