Умница для авантюриста
Шрифт:
И вот теперь снова тот же азарт, огонь сумасшедшинки в глазах, размётанные по плечам белоснежные космы. Страшно даже подумать, что на сей раз породил его нестандартный ум.
Не подумайте: мой отец не горе-учёный. Не какой-то там вечный неудачник. Большая часть его творений имела хорошую судьбу, но это, как обычно, не запоминалось. Легендами из года в год, из уст в уста ходили истории, подобные несчастной машинки для мойки стёкол.
Мистер Стекольщик — прозвали его кумушки-домохозяйки, для которых он так старался. Их голоса сочились сарказмом, а не уважительным почтением. Отцу на них
Для человека, который живёт в своём особенном мире, досужие сплетни — не больше, чем укус комара или прилипшая к сюртуку невесомая паутина.
Немного по-другому обстояло дело со мной. Когда очередная кобра плевалась ядом в его сторону, я кровожадно думала, что мало у них вылетело стёкол, слишком мало! Я бы им ещё и не такой грохот устроила, будь моя воля.
В общем, отец снова скрытничал, и я надеялась, что в этот раз он не станет тратить свой гений на этих чванливых гусынь.
После дня рождения прошла неделя. Я всё так же просыпалась по утрам, ходила в лавку мистера Петерфайна, по дороге встречала Эдди Монтифера, что неизменно здоровался, вежливо раскланиваясь и не забывая проехаться по болевым точкам «мисс Эренифации».
Несмотря на его угрозу продолжить разговор, Эдди попыток не предпринимал. Он делал вид, что ничего не случилось. Я тоже делала вид, что страдаю амнезией в особо тяжёлой форме.
Не класть же, в самом деле, на весы один-единственный злой поцелуй в противовес многолетней дружбе?
В конце недели, в лавке Петерфайна, случайно столкнулась с мистером Гессом. Он поинтересовался своим кроликом, что великолепно прижился среди вазонов, где кучерявились неизвестные бело-голубые деревца.
Я невзначай спросила, чем он сейчас занимается. Нашёл работу в порту. Хм. Как-то не очень вязалась его внешность с работягой-грузчиком, но с моими способностями разбираться в людях, только психологические портреты писать.
Зато он, в отличие от друга Эдди, не делал вид, что забыл о нашей поездке и о том, что случилось.
— Миссис Фредкин спрашивала о вас, мистер Тидэй. Интересовалась, куда вы пропали и почему не заходите. Буквально сегодня горестно вздыхала, что никто и никогда не ел её сладкие пироги с таким восторгом, как вы.
Он посмотрел на меня пристально. В чёрных глазах колыхнулась тьма.
— А я вспоминаю нашу с вами поездку, мисс Пайн. Я бы хотел однажды снова ехать, куда глаза глядят. Ловить ветер в лицо, раскидывать руки в стороны, — он говорил тихо, но так, что я почувствовала, как перехватывает дыхание.
— Надеюсь, вы больше не хотите испытать Мельту на прочность?
— Наверное, нет. Зато я бы не отказался от последствий купания в бурных водах.
Я стояла и не могла отвести от него глаз. Будто приклеили меня к полу, приколотили гвоздями. Он помнил. Он не хотел забывать. Сердце грохотало в груди, как паровой молот. Я даже испугалась, не прорвёт ли оно блузу и не вырвется ли на волю.
Пока я застыла, как мелкая зверушка перед огромным хищником, мистер Гесс учтиво поклонился и вышел.
Я перевела дух. Поймала заинтересованный взгляд мистера Петерфайна. Беззвучно застонала и чертыхнулась. Испуганно обернулась и облегчённо вздохнула.
Когда-то матушка Агнесса призывала проклятия на головы тех, кто чертыхается тайно или явно. Она манипулировала нашими неокрепшими детскими душами иоставила незаживающую рану: как только я нарушала запрет на чертыхание, сразу же сжималась и пугливо оборачивалась.
Старая ханжа каким-то непостижимым чутьём угадывала, когда мы поминали хранителя преисподней, и нещадно девочек драла за уши и косы, а мальчиков собственноручно секла розгами.
С той поры утекло много воды, а я до сих пор боялась, что старая ведьма выскочит из-за угла и прилюдно оттаскает меня за волосы.
Мистер Петерфайн усиленно надраивал витрину, делая вид, что занят делом, но блеск его глаз из-под век и заострившиеся уши говорили о том, что он не прочь узнать, о чём это старая дева мисс Пайн беседовала с незнакомцем. Не удивлюсь, если к вечеру по Лидли поползут невероятные слухи. Меланхоличный толстяк любил сенсации.
Я подавила очередной вздох и быстро купила продукты по списку, страдая и злясь на себя. Мне не очень-то улыбалось стать куклой для новых нарядов, сшитых из догадок и злословия.
Если бы я знала, что случится двумя днями позже, то не убивалась бы так. Но талантом провидицы никто из предков меня не наградил, поэтому продолжала упрекать себя и огорчаться.
Батюшка нередко изрекал великие истины с претензией на глубокую философию. «Часто мы сушим головы над ничего не значащими мелочами, раздуваем их до размера воздушного шара, — говаривал он, назидательно втыкая в меня длинный узловатый палец, — и когда к нам приходят настоящие испытания, либо понимаем, как были глупы, либо ломаемся, придавленные грузом серьёзной задачи».
Через два дня я поняла, что сплетни — это такие мелочи, на которые не стоит тратить нервы и энергию.
Глава 9. Что пришло в белом конверте
Гесс
Жизнь в новых условиях наладилась. Я не стремился выделиться, особо не напрягался, но обычная физическая работа помогла очистить мысли, подумать и составить хоть приблизительный план дальнейших действий.
Всё бы ничего. Кроме одного — я скучал. Не по дому и родным, и даже не по другу-бездельнику, сиятельному Бею, из-за которого я здесь очутился. Я скучал по несносной мисс Пайн. Не хватало её золотых волос, живых карих глаз и безудержной энергии с живительным запахом неограниченной силы.
Я злился, раздражался, представляя, сколько глупостей она успела сделать за то время, что мы не виделись. И, тем не менее, я скучал.
Дошёл до того, что следил издалека, приглядывал на всякий случай. С неё станется попасть в какую-нибудь очередную дурацкую историю.
Видел, как она дарит лучезарные улыбки прохожим, вдыхает украдкой запах свежей газеты, что торжественно вручал ей по утрам мальчишка-разносчик, как вежливо раскланивается с полицейским — тем самым другом Эдди, что приходил к ней с букетом. На его счастье, он к Рени не приближался. А то бы я не отказался ещё раз приложить его по голове чем-нибудь.