Умница для авантюриста
Шрифт:
— Присаживайтесь, мистер Тидэй, — чопорно предложила миссис Фредкин, колыхнувшись всем телом. — Я угощу вас самым лучшим чаем, пока мисс Эренифация переоденется к обеду.
О, да! Она просверлила во мне несколько дыр, давая понять, как возмущена моим внешним видом и полным отсутствием желания выглядеть прилично, как и подобает скромной девушке.
Я почувствовала, как вспыхнула, но возражать не посмела. Я и забыла, что выгляжу эээ… несколько экстравагантно в брюках и удобной блузке. Собственно, я шла в гараж, к своему
Пришлось молча глотнуть обиду и тихо ретироваться, дабы не усугублять и так пошатнувшуюся репутацию.
Герда приготовила праздничное платье. Ну, конечно. Зелёное, как молодая трава, с атласными вставками, кружевами и перламутровыми пуговками на лифе и рукавах.
Я натягивала его со стоном, путаясь в пышной юбке и пытаясь повыше подтянуть вырез. Не сказать, что он выглядел вызывающе, но всё же частично приоткрывал грудь. Тщетное занятие: два мягких холмика всё равно угадывались, и спасти положение могла разве что плотная шаль, которую в такую погоду надевать было бы странно.
Я прошлась расчёской по тугим локонам. Тщательно расчесала тяжёлые пряди, что тут же весело подскочили, как живые. Кудри, знаете ли, и украшение, и мучение одновременно. Аккуратно приподняла и сколола волосы по бокам и решила, что выгляжу достаточно прилично для обеда со странным мистером Гессом.
Пока я боролась с нарядом, нежданный гость и домоправительница нашли общий язык и мило ворковали в столовой.
Миссис Фредкин окинула меня одобрительным взглядом, и я перевела дух. На самом деле, я побаивалась, что она брякнет что-нибудь эдакое при постороннем. Она любила критиковать мою внешность и манеры. Сегодня явно был мой день: Герда не стала придираться и вгонять меня в краску.
— Ваш батюшка, мисс Пайн, прислал записку, чтобы его не ждали. Как всегда, он на своей волне и, видимо, забыл, какой сегодня день.
Грусть клюнула в сердце, но я натянула улыбку, стараясь не показывать, что огорчилась. Не первый и не последний раз отец забывает о семейных праздниках. У него всегда находятся дела поважнее. Точнее, он увлекается настолько, что не может думать ни о чём другом. Всё остальное вылетает напрочь из его гениальной головы.
— У мисс Эренифации сегодня день рождения, — зачем-то объяснила Герда мистеру Гессу, когда мы чинно уселись за стол. Я тут же вспомнила его наглые слова о подарке.
Он, наверное, подумал о том же. Наши глаза встретились, и я вдруг поняла, что плыву, как лодка в бурном море. И крутит меня, как щепку, и вертит во все стороны. Глаза у него — тёплые и ласковые, а улыбка — тонкая, многообещающая, как будто знает этот возмутитель спокойствия что-то такое, о чём я пока не догадываюсь, но обязательно узнаю, дай только ему шанс рот открыть.
Я ущипнула себя за руку под столом, выпрямилась, демонстрируя идеальную осанку, и холодно улыбнулась в ответ. Кивок королевы нижайшему подданному. У мистера Гесса сразу лицо окаменело, словно он уксуса глотнул. Так-то лучше.
Пока мы обменивались молчаливыми любезностями, миссис Фредкин накрыла стол, прочитала молитву, зорко следя, правильно ли сложены руки и достаточно ли почтительно склонены наши головы. Мы вели себя послушно, как дети в церковноприходской школе.
Он меня злил. Безупречный. Исподволь закралось сомнение: а такой ли он иностранец, как расписывал? Как есть прохвост! Говорит гладко, без акцента, ведёт себя, ни на йоту не нарушая правил этикета. Откуда такая идеальная точность во всём? Ювелирная, я бы сказала.
К еде мистер Гесс почти не притронулся. Вежливо ковырялся в тарелке, словно давшая обет вечной диеты склонная к полноте дева.
— Для мужчины вашего роста и комплекции вы слишком скромны в еде, — не удержалась от сурового замечания миссис Фредкин. Так его! Я чуть не подпрыгнула на стуле от радости. Сейчас она задаст перцу этому снобу!
— Я мало ем, — не дрогнув, ответствовал мистер Гесс и доверительно улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами. — Из-за особенностей пищеварения приходится ограничивать себя, вы уж простите.
Домоправительница поджала губки, покачала головой, но, видимо, наш гость умел располагать к себе своей искренней манерой вести беседу. Это ж надо… особенности пищеварения у него. С ходу такое и не придумаешь. Видимо, хочет показать, что он не настолько низко пал, чтобы принимать милостыню в виде тарелки супа. Го-о-ордый!
— Смею надеяться, вы всё же попробуете именинный пирог — воздушный, во рту тает! — миссис Фредкин знает толк в соблазнах. Пусть теперь попробует уклониться! Такие оскорбления смывают только кровью!
Он снова смотрит мне в глаза, вопросительно наклонив голову и хмуря брови, как будто слышит всё, о чём я веду внутренние монологи. От абсурдности подобной мысли я чуть не хихикнула, но вовремя сдержалась, сделав вид, что закашлялась.
Зато поймала полный негодования взгляд домоправительницы. О, да. Неподобающее поведение за столом. Культурные девушки не кашляют, а уж тем более не позволяют себе смеяться. Пришлось опустить глаза и натянуть маску безмятежности. Я сама святость и непогрешимые пункты этикета.
Герда вплыла в столовую, как кит, неся на вытянутых руках блюдо с праздничным пирогом. Я с ужасом смотрела, как колеблется пламя свечей.
— Ровно двадцать две! — торжественно объявила домоправительница, и я обречённо закатила глаза. Главное — подчеркнуть мой безнадежный возраст. Не то чтобы я стеснялась, но как бы не хотела, чтобы без конца подчёркивали, что я уже одной ногой стою возле кресла со спицами. Это всё равно что написать крупными буквами «старая дева» и прилепить бумагу на лоб.