Умница для авантюриста

Ночь Ева

— «Тогда» и «сейчас» — немного разные расстояния, как ты считаешь? И если бы я не был уверен, то не стояли бы мы друг напротив друга. А чтобы иметь нечто, совсем не обязательно об этом знать.

Я мягко, но решительно выхожу из-за спины Гесса. Развожу руками.

— У меня ничего нет. И вы сами можете в этом убедиться. А наш багаж, я так подозреваю, вы обшарили и до этого. Сложно признаться, что ошиблись?

— Я не ошибаюсь. У тебя есть изобретение профессора Пайна. И я найду эту вещь.

Я хочу возразить, даже рассмеяться. Но смех замирает у меня на губах, а

неожиданно зачастившее сердце готово выскочить из груди. Оно неровно толкается о тёплый металлический кругляш, с которым я предпочитаю не расставаться. Часики, подаренные отцом. Во рту мгновенно пересыхает. Я чувствую, как напрягается Гесс. Он не проронил ни слова с того момента, как мы начали пикироваться с капитаном Ферейро.

Мне хочется сказать ему, чтобы он не шевелился: бандитов трое. И у них — четыре пистолета. Очень веский аргумент стоять смирно. Не знаю, умеет ли Гесс читать мысли, но я умоляю его не рисковать. Проговариваю эти слова в голове вновь и вновь.

Сжимаю руки в кулаки, чтобы не выдать себя. Бессознательно хочется прикоснуться к часам. Удостовериться, что они на месте, никуда не исчезли. При нашей последней встрече папа радовался, что я не расстаюсь с его подарком. Мне надо было ещё тогда распознать намёк.

Понятия не имею, что это. Часики-трансформер с набором полезных безделушек. Ничего особенного. Никаких скрытых механизмов — знаю точно. Что такого великогоможет в них быть? Настолько ценного, что похитили моего отца, разыграликомедию, отправили меня на поиски никому не нужных сокровищ?

Что-то не складывалось в общей картине. Не стыковалось. А я никак не моглапонять, что именно. Выпадали мелочи, а из-за них вся история казалась неестественной, притянутой за уши.

Гесс

Я хладнокровно просчитываю варианты. Три женщины и бесполезный Орландо. Бандитов трое. И одновременно со всеми мне не справиться.

Я слышу, как Рени мысленно умоляет меня не шевелиться. Моя добрая девочка. Не о себе думает, а обо мне. В такие моменты, наверное, живут только инстинкты — защищать. Она просто не помнит сейчас, кто я и на что способен. Ей кажется: она знает, что ищет этот седовласый пройдоха. Искоса поглядываю на часики, висящие у неё на шее. Вполне вероятно: в них — тайна. А ещё я знаю: Рени ни за что не отдаст их добровольно.

— Раз мы застряли здесь, может, поведаете обо всём по порядку? — сейчас мне на руку эта беседа. Чем больше будет говорить этот милейший дедуля, тем меньше он будет смотреть по сторонам.

— Собственно, я могу удовлетворить ваше любопытство, отважная мисс Пайн, — хохочет эта сволочь. — Думаю, ты достойна узнать истину, прежде чем навсегда остаться в стенах этого уродливого замка.

Вот это он зря. Чувствую, как злость захлёстывает меня с головой, а внутри начинает клубиться тьма. Давай, изливайся, болтун. Пока ты говоришь, есть шанс, что продлится твоя жизнь. Цепляю глазами взгляд одного из его прихлебателей. Замечательно. Немного времени — и первый готов.

Видимо, старую образину распирает. Ему и самому не терпится поведать, какой онловкий бандит. Дешёвка, склонная к спецэффектам.

— Я давно приглядывал за вашей странной семейкой. Чисто из любопытства. Ты замечательный мастер, девочка. Твои протезы облегчили жизнь несчастного калеки, изгоя, позора семьи. Меня, конечно, не отлучили. Как видишь, я всё ещё дядя Нико, — кивает он на притихшего Орландо. — Мы с Пьетро — двоюродные братья, но, как ты понимаешь, степень родства не оглашалась налево и направо. И дело даже не в том, что я пиратствовал: отобрать чьё-то добро, плести интриги — этим наш род не удивишь и не сломишь. Но некоторые неблаговидные поступкичуть не стоили мне семьи. Но я сам себе семья и всегда принимал решения, ни накого не оглядываясь.

— Чем ты хвастаешься, дядя Никколо? — вскипел Орландо. Так его, отвлекай.

Я атакую второго бандита, но пока он не поддаётся. Мне нужен контакт — глаза в глаза. И побыстрее. Пока старый дурак не заметил странное оцепенение своей «левой руки». А ещё я боюсь, что даже в таком состоянии он сможет нажать наспусковой крючок. Увы, невозможно добиться абсолютного подчинения в условиях, когда приходится держать под контролем несколько человек.

— У каждого своя судьба, сынок, — проводит пират железной рукой по лбу. — Свою я выбрал давно.

— Не верю, что отец помогал тебе!

— Почему же? — кривится капитан Ферейро. — Я всё же кровь. А эти — он небрежно машет в сторону Рени — никто. Тем более, у нас был общий интерес. Мне нужен был профессор Пайн. Ему — девчонка. Всё справедливо. Но кое в чём ты прав: он не видел полного расклада карт.

— Что с моим отцом? — в голосе Рени слёзы, а я хочу придушить всех, кто её расстраивает.

— Да жив твой старик, жив. Мне нужно изобретение, а не жизнь. Может ещё что хорошее придумает, — лыбится пират всеми своими железяками. — Когда-то я владел настоящими сокровищами, но потерял всё, увы. Где деньги — таммогущество. Почёт. Выгода. Мне, старику, много и не нужно. Но мой сын остался почти нищим. И только в моих руках сделать его счастливым.

— Энцо. Это он сватался ко мне, — подаёт голос Марселла. Я вижу, как вздрагивает Орландо.

— Ты знаешь, что он пытался несколько раз убить меня? — видимо, он плохо знаетсвоего милого дядюшку.

— Почему бы и нет? — пират вонзает в племянника горящий взгляд. — Ему нравится малышка Марселла. И если бы не я, она бы досталась Энцо по праву старшинства.

Мерзко. Очень несентиментальный старикашка, однако. Я роняю на пол какой-то предмет, и наконец-то вижу глаза «правой руки».

— Как ваши недоразумения с семьёй связаны с моим отцом? — Рени всё же хочет услышать историю до конца.

Ферейро сжимает и разжимает железные пальцы. Я слышу, как тихо жужжит механизм его протеза.

— Он создал прибор, позволяющий обнаруживать сокровища. Золото. Драгоценные камни. И я получу плод его гения, чтобы найти то, что принадлежит мне. Верну наследство сыну.

— Откуда вы узнали, над чем работает мой отец? Даже мне он не рассказывал о своём открытии.

Ферейро смотрит на Рени снисходительно, немного с жалостью