Умный, сексуальный, молчаливый
Шрифт:
— Ты дрожишь, — говорит он, переплетая наши пальцы.
Я судорожно выдыхаю, и Логан смеётся.
— Почему дрожишь, Эм? — тихо спрашивает он. Затем склоняется ко мне. Его зубы ловят верхнюю пуговицу моей рубашки и осторожно высвобождают её из петельки. Рубашка распахивается, обнажая кружевную отделку моего лифчика. Зубы Логана справляются с каждой пуговицей, пока все они не расстёгнуты, и я втягиваю в себя живот, когда его язык устремляется в ямочку пупка. Логан поднимает на меня глаза и ухмыляется.
— Почему дрожишь? — снова спрашивает он.
— Потому что ты здесь, — признаюсь я и прислоняюсь головой
— Пожалуйста, — выдыхаю я, выгибая спину. Но он меня игнорирует. Не уверена, что он вообще понимает, как сильно я жажду его прикосновений.
Быстрым рывком он расстёгивает мои джинсы, и молния медленно расползается вниз, громкими «клик, клик, клик» перекрывая звуки нашего дыхания и моего сердцебиения. Его рука опускается под резинку трусиков и накрывает мой холмик. Но он не шевелится, даже когда я двигаю бёдрами, пытаясь заставить его руку скользнуть ниже. Боже, пожалуйста, касайся меня!
Но нет, рука Логана остаётся неподвижной, даже когда его рот накрывает мой. Поцелуй такой же нежный и осторожный, как и его ладонь. Мой клитор пульсирует, словно так мы сможем соприкоснуться, потому что сам Логан не сокращает дистанцию. Я ворчу в его губы. Он поднимает голову и смотрит на меня, языком продолжает ласкать мою нижнюю губу, проводя вдоль неё и проникая в мой рот. Затем он отстраняется, самоуверенно ухмыляясь.
— Что-то не так?
Его веки полуопущены, как у сонного. Но я-то знаю, что ему не до сна. Он настороже… и ждёт меня.
Тяжело вздохнув, я закусываю губу.
— У меня заняты руки, так что я не смогу её вытащить, — говорит он и, смеясь, открывает мой рот своим языком и засасывает мою нижнюю губу. Я больше не могу. Это выше меня.
— Лучше? — спрашивает он.
Я позволяю голове со стуком прислониться к стене.
— Нет, не лучше.
Я стою в своей гостиной с распахнутой рубашкой, моя грудь выставлена перед ним на полное обозрение, его ладонь лежит на моих трусах и… ничего.
— Ты такой осёл, — не всерьёз огрызаюсь я. Мои соски так набухли, что болят. Он же остаётся совершенно невозмутимым.
— Ты хочешь меня, да? — спрашивает Логан, хмуря брови.
— Нет, — вру я.
Тогда он пальцем скользит под трусиками, между моих губ, и я с шумом выдыхаю. Но Логан вытаскивает руку, больше не касаясь моего клитора. Одно прикосновение? И всё?
Он отпускает мои руки, чтобы снять рубашку. Потом разворачивает меня лицом к стене и расстёгивает лифчик, позволяя ему упасть на пол рядом с нами. Его ладони проникают под пояс джинсов и спускают их вниз, вместе с трусиками.
— Без Бетти Буп? — спрашивает Логан. Раньше я носила трусики с изображением Бетти Буп. Но «Мэдисон-Авеню» не производит бельё с персонажами мультиков.
Логан останавливается, чтобы снять мою обувь, а затем стягивает с меня джинсы и трусы. Его губы касаются места под коленкой, и от этого прикосновения у меня начинает кружиться голова. Прошло так много времени.
Логан разворачивает меня, и я не теряю ни секунды. Подпрыгнув, я обвиваю его ногами.
— Где кровать? — спрашивает он, усмехаясь мне в губы.
До кровати слишком далеко. Диван ближе.
— Диван, — говорю я. Но ему не видно было моих губ, поэтому я указываю в нужном направлении.
Он садится, я — верхом на его коленях. Мне приходится приподняться, чтобы справиться с пряжкой на его ремне. Логан не мешает, с каким-то радостным удивлением наблюдая за моими неуклюжими, лихорадочными движениями. Он твёрдый под ширинкой, и если мне всё-таки удастся расстегнуть её, то он окажется внутри меня. Логан поднимает бёдра, когда я наконец-то справляюсь с пуговицей и молнией, и спускает джинсы. Чуть-чуть. Потому что я ему мешаю.
— Эм, — говорит Логан, когда я устраиваюсь на нём. Он поднимает мой подбородок. — Нам нужен презерватив?
Боже! Он и об этом подумал. Ему цены нет!
— В последний раз мы обошлись без него, — напоминаю я ему. Как и до этого.
— Тогда ты говорила, что всё в порядке, — в свою очередь напоминает мне Логан. Он берёт в ладонь свой член и трётся им о мою щёлочку, задерживаясь на клиторе. — А теперь?
— Я не могу думать, когда ты так делаешь, — говорю я ему, пытаясь подсчитать дни. Месячные кончились совсем недавно, но тут я вспоминаю, что принимаю таблетки. Мама сводила меня к врачу, как только я приехала домой. Но сейчас мне не хочется думать о маме. Я хлопаю Логана по плечам и подскакиваю на его коленях.
— Всё в порядке.
Как только эти слова срываются с моих губ, он тут же направляет себя к моей щёлочке, берётся за мои обнажённые бёдра и опускает меня на себя. С громким стоном Логан медленно проникает в меня, глядя мне в глаза.
— Боже, я тебя люблю.
У меня сводит живот, в хорошем смысле, от неприкрытых чувств, отражающихся на его лице. Он наклоняется вперёд и отодвигает меня назад, подстраивая наши тела друг под друга. Я откидываюсь, опираясь руками на его колени, выпячивая грудь вперёд. С безумным блеском в глазах, Логан очерчивает языком мой сосок, а затем быстро вбирает его в рот и глубоко всасывает разбухшую плоть. Он стягивает свои джинсы к лодыжкам, скидывает ботинки и шевелит ногами, пока его штаны и боксеры не падают на пол. Потом он перекатывает меня на бок, затем — на спину, положив на диван и осторожно поддерживая рукой. Всё это время его член остаётся внутри меня. Если бы он вытащил его сейчас, я бы закричала.
Логан нежно откидывает волосы с моего лица.
— Мне нравится, когда ты сверху, но ты слишком торопишься, — говорит он и, глядя мне в глаза, ждёт моего согласия.
Мы занимались любовью лишь дважды, и оба эти раза были в одну и ту же ночь — ночь накануне моего ухода. Но сейчас у меня такое ощущение, как будто он занимался со мной любовью всю жизнь. Я доверяюсь ему всем сердцем, отдаюсь целиком и полностью. Я киваю и притягиваю его голову к себе. Он целует меня, одновременно начав медленно двигаться между моих бёдер, и я раздвигаю ноги пошире. Логан разводит мои бёдра, подхватывает ладонью мою попу и входит глубже. Моё дыхание становится сбивчивым, когда он скользит туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Его лицо опускается к моей груди, и он уделяет соскам столько же внимания, сколько до этого — губам.