Умри, ведьма!
Шрифт:
Стала Женщина с детьми жить в горной долине.
Но узнали об этом Айд и Аэта. То ли от птиц услыхали, то ли в бегущей с гор воде увидали. Страшно разгневались они, оседлали грозовую тучу, схватили копья и помчались, чтобы убить брата с сестрой, а мать снова в цепи заковать. Прилетели в горы. Смотрят: среди белых вершин, на зеленом лугу играют мальчик с девочкой. Друг на друга водой из ручья брызгают и смеются так, что вся земля им отзывается. Наставили Черные Близнецы на них копья, а те смотрят без страха, только улыбаются и рукой им машут. И не смогли Айд
Решили они детей себе забрать. Аэта взяла на воспитание мальчика, Айд — девочку. А когда те выросли, то так они и поженились — Черная с Рыжим и Черный с Рыжей. А дальше действительно все путем было. Породили они весь род людской.
А когда люди размножились, Близнецы стали ими править. Аэту теперь зовут Защитницей. Ее знак — Лесная Кошка. Айд — Судья. Его знак Ворон. Дейя помогает женщинам в родах и в любом женском рукоделии. Ее знак — Лисица. А Дей стал покровителем музыкантов, плясунов, фокусников и таких болтунов, как я. Его знак…
— Ежа тебе в штаны, а не покровителя!
Сайнем вздрогнул. Рядом с ним стояла ведьма в самом свирепом настроении. Презрительно фыркнув, она направилась прямиком к маленькому конюху и, схватив его за плечо, тряхнула.
— Я как чуяла! Кому говорила, чтобы ты не смел к детям лезть! Ты здесь не хозяйничаешь, забыл?! — И, повернувшись к остальным, добавила: — А вы — кыш отсюда! Ишь уши развесили! Нашли кого слушать.
Никто ничего не понял, но все четверо почли за лучшее не спорить с разъяренной женщиной и молча покинули конюшню.
Когда они остались в деннике вдвоем, Дудочник окинул Десси задумчивым взглядом и как ни в чем не бывало спросил:
— Ну что, и тебе сказочку рассказать?
— Я твои сказки без тебя знаю! — огрызнулась та.
— И про Долгую Ночь знаешь?
— И про Долгую Ночь!
— И что?
— Проживем как-нибудь!
— Мы-то проживем…
— Ты к чему клонишь?
— Ты же сама знаешь, только что сказала. В Самую Долгую Ночь шеламцы должны быть в лесу. А уж что они там должны делать, это и в самом деле тебе лучше знать.
— Шеламцев больше нет.
— Неужели?
— А мое место в замке.
— Неужели? И что ты сможешь сделать для замка, если той ночью тебя не будет в лесу?
Десси глубоко вздохнула.
Сайнем, который по-прежнему подслушивал у дверей, закусил ладонь, чтобы удержать проклятие. Опять здесь что-то затевается! Шелам к добру не поминают!
Глава 41
На другой день волшебник взял две лучины, связал их и в полдень, выйдя на боевой ход, проверил, под каким углом стоит солнце над горизонтом. Выходило, что до Самой Долгой Ночи остается совсем мало времени — от силы день-два.
Той же ночью Сайнем решил проверить свои расчеты и снова отправился на боевой ход, чтобы посмотреть, как высоко поднялась над горизонтом звезда, называемая Шляпа Фонарщика. Снова измерил угол, потом достал медный Талисман Звездного Пастуха — неправильную десятиконечную звезду, вписанную в круг, и принялся сравнивать полученный результат с эталоном.
За этим занятием его и застал Карстен. Бывший Хранитель Эона в первый момент даже струхнул и как-то бестолково засуетился, пряча талисман обратно за пазуху. Потом сообразил, что провинциальный князек с Солнечным Браслетом просто не мог видеть знаки посвящения высших степеней, и гордо выпрямился.
Карстен в самом деле ничего не заподозрил, но с внезапным интересом принялся расспрашивать Сайнема о достижениях чужанской астрономии.
— А погоду предсказывать умеешь? — требовательно спросил он.
Сайнем развел руками:
— Как бабка в деревне. Солнце село в тучу. Воробьи в пыли купаются, ласточки низко летают.
— Это я и сам знаю, — вздохнул Карстен.
— А большего никто и не знает. Разве что Солнечные Маги в столице себя облакопрогонниками называют, но, говорят, тоже хитрят ребята. Рассказывают, будто на Острове Магов есть высокая башня и Верховный Маг каждый вечер поднимается на нее и смотрит, как дальние облака отражаются в море. А наутро рассказывает королю, какие тучи, куда и почему погнал. Если дождя не будет — это якобы его, Верховного Мага, милость. А если будет — значит, он королем недоволен. Поди возрази!
Карстен без тени возмущения выслушал эту крамольную, хотя и правдивую историю.
— Гонца, что ли, в столицу послать?.. — пробормотал он. — Заодно пусть и жертву в Пантеоне принесет.
— А что тебе сдалась так эта погода?
— Снега мало, — устало сказал Карстен. — Совсем почти нет, а мороз сильный, вымерзнет земля до донышка, а в горах снова мало воды будет. Значит, по весне ваши чужанские войска придут. И… ну ты понимаешь.
— Я попрошу подмоги у Армеда, — как мог уверенно пообещал Сайнем.
Карстен пожал плечами и лишь плотнее запахнул полушубок.
— А что тебе так сдалась Долгая Ночь?
— Любопытно. Все почему-то о ней говорят. В горах мы ее не празднуем. Что за ночь такая?
Карстен помялся:
— Про Долгую Ночь бабки так говорят. Будто зажигает некто в лесу огромный костер. И вся животина, что лесная, что домашняя, должна мимо этого костра пройти. Которую скотину костровой факелом горящим пометит, та в тот же год помрет.
— Спасибо, — искренне ответил Сайнем. — Век живи, век учись.
Он снова приложил лучинки к своему угломеру. Получалось, что Долгая Ночь наступит прямо-таки завтра.
Назавтра вечером Сайнем уселся в холодном простенке у ведущих на мост дверей и принялся ждать.
Из-под двери кухни к нему просачивались тепло, приглушенный свет и голоса Карстена, Рейнхарда и его чужан. Обсуждались теплые полы. Это было одним из любимых преданий чужан — в своих насквозь промороженных каменных башнях и хижинах в горах такими вот зимними вечерами они рассказывали, что когда-то их предки жили на равнинах и у всех — и у вождей, и у простых воинов — в домах были теплые полы. Рейнхард выпытал это предание у гостей и загорелся идеей.