Уникумы Вселенной - 1

Иванович Юрий

Чинкис тоже придерживался подобного мнения. Больше того, он всеми силами убеждал в этом всех окружающих. И с его славой и авторитетом, ему это удавалось очень легко. Он постепенно становился лидером многих движений и целых направлений обще­ственной деятельности. Его политический вес с каждым годом возрастал с неуклонной последовательностью. К каждому его слову прислушивались миллионы. Каждое его дей­ствие и начинание ставилось в пример и тут же находило последователей. Его невероят­ная известность очень быстро перерастала в, прям таки, бешеную популярность. Его лю­били, а то и боготворили в самых разных возрастных и социальных слоях населения. Жи­вая легенда, живой и непобедимый миф, образец целеустремлённости, мужества и боевого мастерства. Бесстрашный и непревзойдённый исследователь Вселенной, образец для под­ражания, как в личной,

так и в общественной жизни.

Даже его развод с самой молодой женой Кетин, воспринялся общественностью как нечто чисто цоркское, присущее только их цивилизации и соответствующее древнейшим обычаям и традициям. То, что Кетин успела родить в браке с Чинкисом две пары детей, ставилось исключительно в непосредственную заслугу самому отцу. А гибель сына из первой пары близнецов ставилась в вину слишком ветреной и своенравной матери. Ведь именно после развода родителей, и их последней и самой ожесточённой ссоры, произошла невероятная трагедия. Сын Чинкет, в то время уже опытный и умелый чистильщик, слу­чайно попал в пылевую туманность и его корабль разнесло вдребезги потоком метеоров. Поговаривали, что он перед вылетом слишком нервничал из-за ухода матери в другой дом и, как результат, подвела дрогнувшая рука на штурвале. Это горе добавило Чинкису много седых волос в гриву. Но эта же седина добавила всему его облику массу печальной чувст­венности, благородства и царственного величия. Что, в конечном счёте, ещё больше уве­личило всемерное почитание, уважение и даже любовь подавляющего большинства всех аналарастрасийцев.

Но Чинкису от этого было не легче. Никто ведь не мог заглянуть к нему в душу, рассмотреть всё самое сокровенное и тщательно скрываемое от окружающих. Вряд ли кто подозревал, что за скальной внешностью скрывается мятущееся и легко ранимое сердце. Что по ночам Чинкис чуть ли не рыдал по поводу смерти любимого сына и со слезами на глазах мечтал о возвращении к нему Кетин. Среди цорков не принято было предаваться слюнявым и сентиментальным переживаниям по поводу разводов и даже в связи с гибе­лью кого-нибудь из близких родственников. Но Чинкис ничего не мог с собой сделать. Каждый раз, с наступлением ночи, разум одолевали различные воспоминания, надежды и сожаления. Они лишали сна, покоя, вносили в жизнь определённый дискомфорт и неуве­ренность.

Только в дальних полётах к нему возвращалось спокойствие и душевная уравнове­шенность. Он попадал в свой мир, в свою стихию и омолаживался душой и телом, сбра­сывая с себя бытовые заботы и семейные переживания. Он занимался там любимым де­лом, и исследовательская деятельность приносила ему уверенность в своих силах и пол­ное моральное удовлетворение.

К сожалению полёты, в последнее время, становились всё более редкими и кратко­срочными. Возросшая политическая и общественная деятельность требовала постоянного присутствия прославленного чистильщика на своей альма-матер. Всё чаще и чаще ему приходилось вообще откладывать запланированные вылеты и сдавать целые участки и траектории молодым или вообще начинающим чистильщикам. Раньше он мечтал передать все свои маршруту сыну Чинкет, но тот погиб, так и не успев унаследовать от отца все ве­ликие премудрости путешествий по Вселенной. А второй сын, Чинсор, пошёл по совер­шенно иному пути: избрал себе профессию художника. Вопреки всем возражениям отца и полного непонимания матери. Создавал он, правда, только инопланетные пейзажи и сцены из жизни других миров, копируя их с объемных стереоизображений. Которых много было в банке географических данных. Сам же, за сто сорок лет своей жизни, даже ни разу не покинул Аналарастрасию. Вначале Чинкис боролся с подобной оседлостью, пытался вовлечь в романтику межзвездных путешествий, но потом смирился. Даже попы­тался найти в этом нечто хорошее. А именно: сын рисовал очень здорово и его, посте­пенно, стали ценить в мире искусства. Мало того, в последние годы Чинсор принимал са­мое активное участие в новом научном эксперименте. Смысл его заключался в передаче художественных изображений талантливого художника во все структуры Вселенной. Так, по крайней мере, объяснял своё изобретение один из авторов проекта. По их мнению, сам художник, сотворяя свой шедевр всегда посылает некие сигналы в мозг любого другого цорка, где бы тот ни находился. Благодаря усиливающей аппаратуре учёные пытались по­слать изобра­жения картин как можно дальше от их галактики. В проекте были задейство­ваны сотни добровольцев чистильщиков, которые после возвращения из дальних странст­вий пытались восстановить под гипнозом картинку получаемого мысленного сообщения. Результаты пока были ничтожны, но не это было главным. Чинкис надеялся, что подоб­ные экспери­менты когда-нибудь, да и вытянут младшего сына Чинсора на просторы Все­ленной. А для себя, втайне от всех, собирал цветные изображения всех картин, которые создал его младший сын. И порой не раз, и подолгу любовался ими в часы короткого от­дыха или вынужденного бездействия.

Но наибольшую радость доставляли ему две дочери. За последние десять лет, они почти одновременно создали свои новые семьи, и произошло невероятное совпадение. С небольшой разницей во времени они родили сразу по две пары детей. В первых браках у них не было никаких проблесков в решении этих вопросов, и все уже стали смиряться с грустной мыслью об их бесплодии. Но новые мужья на диво гармонично сошлись со своими прекрасными половинами и оказались на должной высоте. Ещё раз, тем самым, доказав полную справедливость повторных браков.

Период взросления у цорков длился двенадцать лет. За это долгое время медленно растущие дети становились совершенно взрослыми и получали всё мыслимое и желаемое образование. На тринадцатом году жизни они становились полноправными гражданами цивилизации и им давалось право участвовать в общественной и политической жизни.

Но пока это время ещё не наступило и Чинкис, с огромным удовольствием, посе­щал своих внуков при любой возможности. Каждый визит становился для него самым на­стоящим праздников. И возле маленьких детей он превращался в добрейшего и любимей­шего дедушку. Который и баловал, и воспитывал, и потакал всем капризам своих внучат. И те отвечали взаимностью. Они просто обожали своего деда и когда были вместе бук­вально не отходили от него и на минуту.

Эти визиты имели также ещё один притягательный аспект. Очень часто к внукам приходила и Кетин. И волей неволей ей приходилось общаться со своим бывшим супру­гом и принимать участие в общих играх и забавах с детьми. Чинкис старался вести себя с ней свободно и раскованно, со всей возможной приветливостью и расположением. Он в душе надеялся, что бывшая супруга, в скором времени, уйдёт и из новой семьи. Ведь про­шло уже сорок лет её нового брака, а детей у неё так больше и не было. И если она уйдёт, то почему бы не к нему? К Чинкису? Ведь им было так хорошо вместе. И прожили они вместе более ста пятидесяти лет. И очень счастливых лет.

Хоть были и большие сомнения по этому вопросу. Кетин, якобы, очень любила сво­его нового супруга, но отношения их стали весьма прохладными. Он был её возраста, кра­савец, спортсмен. Она и познакомилась с ним на каких-то соревнованиях, незаметно для всех сблизилась до интимных отношений, а затем и ушла из дома Чинкиса. По идее она должна уйти и от нового мужа. Но вот куда? По последним, донёсшимся слухам, Ке­тин стала встречаться с одним из крупных воротил эстрадного бизнеса. И слишком часто, к тому же. А это наводило на грустные раздумья. Видимо правду говорят, что нельзя вер­нуть звезде отданный ею свет. И Кетин, по всей вероятности, не хотела возвращаться в обитель её первого счастья.

Что бы хоть как-то ей отомстить, Чинкис подумывал иногда взять одну, а то и две новых жены. И желательно самых юных. Благо выбор был просто потрясающий. Но после здравых размышлений откидывал подобные мысли. Всё-таки положение обязывало вести себя солидно и пристойно. Да и года уже не позволяли: приближался восьмисотлетний юбилей. Возраст, в котором каждый цорк, имеющий для этого возможности, старался реа­лизовать свои самые амбициозные мечты в политической и общественной карьере. А уж для Чинкиса было и невозможно уйти от высоких постов. Ему даже прочили в будущем должность Главы Высшего Совета. Бытовало мнение, что он самый достойный кандидат. И даже немногочисленные противники и недоброжелатели соглашались с этим мнением.

Оставалось лишь дождаться приёма в Высший Совет. И он состоялся всего за один месяц до славного юбилея. Мог бы состояться и раньше, но Чинкис категорически не со­глашался становиться Советником по разным или прочим вопросам. Он хотел быть в ранге Советника по когорте чистильщиков, а место это было занято долго прожившим Бонси­лом. И лишь когда тот ушёл в мир иной, и прошло положенное время для почитания усопшего, самый прославленный чистильщик согласился стать на место своего бывшего шефа.