Универсальный саквояж миссис Фокс
Шрифт:
– В том-то и дело, – одними губами пробормотал тот. – В том-то, сэр, и дело.
Он поднял на компаньона отчаянные глаза.
– Бумажника тоже нет!
– Я положил билеты в среднее отделение, – Дюк с трудом обогнал широко шагавшего компаньона, – точно помню. А бумажник – в карман. Вот в этот…
Он на ходу вывернул карман пиджака.
– А саквояж? – спросил Джейк.
Дюк мотнул головой.
Им попалась какая-то дама, испуганно отскочившая с дороги. На нее не обратили внимания. Очень скоро компаньоны оказались на своем месте, Джейк схватил саквояж, рванул ремни…
К
– Десять миллионов чертей! – очень тихо прошипел Дюк, сообразив внезапно, что в зубах компаньона сигара, о которой тот, если судить по выражению лица, вспомнил только сейчас.
Джейк, застывший на секунду, вынул ее изо рта, тупо глядя в раскрытый саквояж.
– Джентльмены, – сказал проводник, остановившись, – курить в вагоне запрещено. Потрудитесь пройти в вагон-салон.
Дюк распахнул глаза, бессмысленно разглядывая два ряда никелевых пуговиц на кителе проводника. Проклятая сигара медленно тлела. Он сделал компаньону страшные глаза, но тот ответил отчаянным взглядом: потушить сигару было совершенно не обо что. Проводник прочистил горло с такой интонацией, что Джейк почувствовал желание ухватиться за воротник. Пауза неприлично затягивалась.
– Похоже, сэр, – выговорил Дюк, – нас обокрали. Бумажника нет.
Дальше события развивались стремительно. Вызванный проводником кондуктор потребовал показать билеты. Саквояж перевернут сверху донизу еще и еще раз раз. Бумажника с билетами не было. Не было денег. Не было рекомендательного письма к капитану Веркору, которое Дюк тоже засунул в бумажник «чтоб не помялось». Не было ничего, кроме одежды, кое-каких мелочей и пары книг.
Проводнику указали на то, что он сам же забрал билеты джентльменов не далее, как двадцать минут назад. Кондуктор заявил, что это ничего не значит: то были билеты за оплату услуг компании Пульмана, а нужны еще другие, за оплату услуг железной дороги, и, поскольку их нет, оба джентльмена считаются безбилетными. Ему ответили, что так, конечно, куда проще, чем разбираться с людьми, которых обокрали (здесь Дюк наступил компаньону на ногу). Проводник ушел и вернулся в сопровождении какого-то человек в фуражке с эмблемой железнодорожной компании.
– Что у вас, Дженкинс? – поинтересовался тот.
– Да вот, – кивнул кондуктор, – бродяжек поймали.
– Вы не понимаете! – вскинулся Дюк, растеряв остатки терпения. – У нас украли бумажник! С билетами и деньгами! С рекомендательным письмом!
Джейк, наоборот, замолк. (Молчать этот джентльмен умеет очень выразительно, поэтому если вы, дорогой читатель, вдруг окажетесь в трудной ситуации, подобной этой, никогда, запомните, никогда не складывайте руки на груди, не дрожите ноздрями, не кривьте губы и не смотрите так в окно.) Проводник внимательно осмотрел его, покачал головой и опустился на сиденье рядом.
Искатель приключений отодвинулся, стараясь, чтоб вышло незаметно, и представил лица мистера и миссис Маллоу, которым сообщили, что их сын со своим другом ссажены с поезда за отсутствием у них билетов. Ровно через полчаса после того, как мистер Маллоу усадил их в вагон, снабдив этими самыми билетами и бумажником с небольшой суммой, которую семейство Маллоу, пусть и с трудом, но все же могло себе
Паровоз пронзительно свистнул, сообщая о приближении к станции. Кондуктор встал и сделал знак следовать за ним.
Двое джентльменов шли по вагону, словно какие-нибудь преступники. Их провожали взглядами. Румяная молодая особа в чепце с лентами, смахивающая на кормилицу, поджала сочные губы и отвернулась. За стеклом проплывали зеленые горы, деревья, телеграфные столбы расчерчивали синеву неба электрическими проводами. Все медленнее, медленнее, и вот поезд встал.
– Джентльмены, прошу вас проследовать за мной.
Глава пятая, в которой Джейк Саммерс поет во сне
Когда они вышли из вагона, Джейк зажмурился от солнечных лучей, вдохнул полной грудью и… почувствовал на своем предплечье крепкие пальцы. Искатель приключений мысленно выругался. А проводник, уверенно печатая шаг, вел их мимо крошечного красного здания вокзала, через крытый перрон с единственным экипажем на стоянке, к домику начальника станции.
– Кроули, – произнес он, поприветствовав выскочившего навстречу толстого господина с пышными седыми усами, – у этих молодых джентльменов нет билетов, нет денег на билеты, и, похоже, работы тоже нет.
– У нас украли бумажник! – поспешил уточнить Дюк.
Но удостоился лишь беглого взгляда.
– Ладно, Дженкинс, Давайте эту парочку в дом. Пошлю за шерифом.
Начальник станции перехватил локоть Джейка покрепче, и искателей приключений отвели, куда было сказано. Дом начальника станции был маленький, окна и невысокий забор выкрашены белой краской, всего один этаж с мансардой, прокопчеными дымом кирпичными стенами и клумбой тюльпанов под окном.
– Нас обворовали! – возмущался Дюк. – Теперь принято за это арестовывать? Интересные дела!
– Это ты будешь рассказывать судье, – усмехнулся начальник станции.
Открылась и захлопнулась облезлая дверь. Щелкнул замок. Из-за двери было слышно, как те простились, затем раздались по-военному четкие шаги Дженкинса, стук закрывающихся дверей вагонов, свисток паровозной трубы и шум уходящего поезда.
Кроме компаньонов больше никого в комнате не было, лишь стояло тяжелое бюро темного дерева с таким же стулом. На стене – засиженное мухами расписание поездов. На бюро – толстая тетрадь, гордо надписанная: «Журнал особых происшествий». Этот важный документ покрывал толстый слой пыли. Была еще газета и чайный стакан в подстаканнике. В приоткрытое окно доносился запах горячего угля, дыма и леса.
– Марта! – послышался голос начальника станции. – Марта! Сбегай за шерифом!
– Сейчас! – ответил ему другой голос, женский. – Уже иду! Что случилось, Дэн?
– Бродяжек поймали.
Голос начальника станции стал слышен значительно тише: похоже, он куда-то ушел. И ещё было похоже, что «бродяжек поймали» здесь прямо-таки особое происшествие.
– Чего? – возмутился Дюк. – Каких бродяжек! Ничего подобного! Просто…
Но Джейк дернул его за рукав, не сводя взгляда с наполовину поднятой рамы. Окно, правда, было забрано витой чугунной решеткой, почти целиком обросшей диким виноградом, но…