Уорлегган
Шрифт:
— Плохие новости, Росс? — она заглянула ему в глаза.
— Не очень хорошие. К вечеру узнаю больше.
— Но ты не попадешь в беду?
— А разве с Харрисом Паско это возможно?
— Нет, если ты останешься с ним. Но есть и другие, с кем ты можешь повстречаться.
— Погода нынче холодная, будто в ноябре, — мрачно улыбнулся Росс. — Ступай в дом и развлеки Фрэнсиса. Ты заметила, как он полюбил наш дом с тех пор, как открылась шахта? Он проводит здесь столько же времени, сколько у себя.
— Да,
— Иди же и угости его еще стаканчиком портвейна, да и сама угостись.
— Перед ужином даже не осмелюсь, а то будет клонить в сон весь остаток дня. Что касается этого письма...
Но вопрос Демельзы прервало появление Гимлетта, ведущего Брюнетку. Росс поцеловал жену в щеку, сел в седло и поехал вверх по долине. Демельзе показалось, что облака висят настолько низко, что окутали его еще до того, как окончательно поглотили.
Когда Демельза вернулась в гостиную, Фрэнсис уже вышел из-за стола и сидел у камина, что она разожгла час назад.
— Не вставай, — сказала она. — Росс велел прикончить портвейн, но я не могу в этом участвовать — не так рано, иначе больше ничего сегодня не сделаю.
Демельза поставила графин и бокал на стол рядом с Фрэнсисом и заняла кресло напротив, протянув ярко-алые тапочки к теплу.
— Через минутку мне нужно пойти посмотреть, все ли хорошо у Джереми. С миссис Гимлетт он не так хорошо кушает, как со мной. Фрэнсис, вам повезло нынче утром?
— Мне кажется, что мы выбрали самый бесплодный участок земли в графстве!
— А на нижних уровнях?
— Рискованная попытка без добротного обоснования. Может быть, все и получится, потому что обоснования провалились... Странно, что Россу пришлось снова ехать в Труро. Не имеет ли это какого-то отношения к Уорлегганам?
Демельза с удивлением посмотрела на него.
— Не знаю. Но я предположила то же самое. Как замаячит проблема, всегда ищи торчащие уши Уорлегганов.
— Или Фрэнсиса, — добавил гость, — были времена, когда за всем этим стоял я вместе с Джорджем
— Я так не думаю, — быстро ответила Демельза, — эти времена давно миновали.
— Эти времена давно миновали, но я о них не забыл. По крайней мере, одно не забыл точно.
— Пожалуй, посмотрю-ка я, как там Джереми.
— Подожди, — Фрэнсис колебался, поглаживая ручку кресла. — Подожди, я давно хотел тебе рассказать. Это должно когда-нибудь случиться... Еще давным-давно.
— Лучше и не начинай, Фрэнсис.
— Пару лет назад, в августе 1789-го, когда медеплавильная компания боролась за своё существование, однажды вечером ко мне пришел Джордж. Это было в ночь бегства Верити. Я обвинял в ее замужестве вас — как и во всём. Во внезапном порыве гнева я рассказал об акционерах компании Джорджу, это позволило ему на них надавить, чтобы перестали поддерживать компанию. Это единственное, чего я не могу ни забыть, ни простить себе.
— Почему ты так настаивал, чтобы рассказать мне об этом сейчас? — Демельза встала.
— Потому что уже достаточно долго я ношу это в себе. Я не могу и дальше принимать вашу дружбу, сидя как бездомная собака у вашего камина, окончательно это между нами не прояснив. Чем крепче наша дружба, тем менее возможно оставить всё как есть. Я подозреваю, что Росс уже знает худшее, но не позволит мне высказаться, воспрепятствует этому, и в последний момент я трушу и оставляю всё как есть. Так всё и остается.
Где-то в глубине дома залаял Гаррик, его заперли, и ему это не нравилось.
Демельза молчала. Фрэнсис встал, накрыл её ладонь своей, а через минуту отошел к окну.
— Как ты мог с нами так поступить? Неужели не мог уязвить Росса как-то по-другому?
— Когда приступ гнева прошел, было уже слишком поздно. Но я не оправдываюсь за это. Ты тоже знала?
— Да, отчасти. Но... но услышать это прямым текстом...
— Нельзя восстановить дружбу, игнорируя то, что ее разрушило. Я должен был тебе сказать. А теперь я пойду.
Фрэнсис выглядел совершенно разбитым.
— Нет, подожди. Росс прав, не так ли?
— Только не в этом.
— Именно в этом. Поскольку, если мы расстанемся сейчас, то еще сильнее углубим обиды. И медеплавильная компания никогда бы не достигла процветания, Фрэнсис, мы это знаем. Даже Уорлегганам, когда они ей завладели, не удалось сделать её прибыльной. Сэр Джон Тревонанс продает оборудование.
— Ты станешь оправдывать убийство, потому что жертва все равно когда-нибудь умрет?
— Оправдывать не стану. Но и клеймить за это не буду. А Элизабет знает?
— Знает ли она, что я наделал? Нет. Её это вообще не касается. Разве что она не понимает причину моего резкого неприятия Джорджа Уорлеггана.
— Ты так и не покончил с портвейном, — произнесла Демельза после долгого молчания.
— Правда? Я лишь прикончил нашу дружбу, которую высоко ценю, хоть ты в этом можешь и сомневаться.
— Я в этом не сомневаюсь, Фрэнсис, но сомневаюсь, что ты её прикончил. Один дурной поступок не может перевесить множество добрых. Нужно учитывать общий счет.
— В ту ночь я это не учел.
— То есть сразу после случившегося ты пожалел об этом и хочешь, чтобы и я совершила ту же ошибку?
— Да.
— Что ж, тогда я не стану.
— Даже ради меня? — спросил Фрэнсис.
— Даже ради тебя.
— Я не удивлён, что Росс тебя любит. Я и сам бы полюбил.
Демельза быстро и понимающе взглянула на него, затем наклонилась и подложила еще одно полено в огонь.
— Думаешь, он по-прежнему меня любит?
— Росс? Конечно. Почему ты спрашиваешь?