Упавший поднимется сам

Иркегулов Нуртай Шайхиевич

– Тахиру, - произнес дядя Жаке, как судья, выносящий приговор.

Обухом по голове! В стране повсюду мелькали вывески и рекламные плакаты со словом "Тахир": телекомпания и газета, конфеты и шоколад, магазины и рестораны. И это не все, ему принадлежали нефтяные месторождения, горнорудные компании и еще два банка в придачу? Выдающийся предприниматель и по совместительству... зять Президента. Или наоборот? Это уже не важно.

– Он недавно был в твоем городе, - неторопливо рассказывал дядя Жаке, - местный мэр водил его на экскурсию на наш

завод. И ему он очень понравился. Пойми правильно, купив завод, он станет монополистом, поднимет цены на сахар, и будет получать сверхдоходы. Не мне тебя учить.

Тягаться с ним было не по зубам: доктор сельскохозяйственных наук, академик, кавалер трех орденов и герой страны. Многие предприниматели мечтали попасть под его крыло. Такие предприятия, функционировавшие под его "крышей", имели немалые преимущества: налоговая инспекция напрочь забывала к ним дорогу, таможенники отказывались от непомерного аппетита, милиция с удовольствием и безвозмездно обеспечивала охрану. Что же делать?

– Придется отдавать, ничего не поделаешь, - резюмировал дядя Жаке.
– Но не даром, конечно.

– Слышал, он не любит платить по счетам, предпочитает иные методы.

– Верно. За завод он платить не хочет, но взамен дает обязательство не чинить препятствий в производстве соли. Теперь вся соль в стране твоя, Батыр.

– - Постойте, дядя Жаке, она и без его вмешательства была моей.

– Ты не понял, соль его тоже заинтересовала. Но мне удалось отстоять наши позиции. Он твердо пообещал, что мешать не будет.

– - "Справедливая" сделка, ничего не скажешь.

– Ну что, согласен?

– - Он ждет моего ответа?

– - Нет, я ответил ему за тебя... согласием.

Провожая, дядя Жаке похлопал меня по плечу (характерная привычка, проявлять таким образом свое расположение) и неожиданно шепнул мне на ухо.

– - Скоро я буду дедом. Вот так, Батыр.

Он решил доконать меня окончательно? Я ничего не ответил.

Хлопоты, связанные с передачей завода, увенчались успехом (если это можно назвать успехом). Армана и всю команду менеджеров удалось сохранить в прежних должностях. Это утешало, я не подвел тех, кто в меня верил.

Но передача завода вызвала неожиданный гнев Марата.

– Ты не смел этого делать без моего разрешения!
– кипятился он.
– Времена дяди Жаке прошли, теперь я твой босс!

Амбиции Марата опирались на его новую должность министра. Член правительства! Не сомневаюсь, первая половина этого словосочетания отражала его истинную сущность. Простите за грубый каламбур. И теперь этот тип пытается мною командовать.

– Ты торопишься, Марат, - от грубости удерживало лишь понимание того, что он муж Римы, - не следует преждевременно хоронить дядю Жаке.

Марат неожиданно успокоился.

– Хорошо, я погорячился. Прошу, не передавать мои слова дяде Жаке, я многим ему обязан. Но давай поговорим начистоту, - он, наконец, предложил мне присесть.
– Все, чем ты управляешь сегодня, по сути, принадлежит

мне. Ты за свою работу имеешь столько, что тебе может позавидовать любой в этой стране, разве что кроме некоторых избранных. Я не возражаю от материальной поддержки дяди Жаке, он это заслужил. Но с сегодняшнего дня принимаю решения я.

– - Тебе не хотелось бы меня уволить?

– Не надо язвить, Батыр. Надеюсь, ты помнишь, при каких обстоятельствах мы познакомились? Кто спас тебя от неминуемой тюрьмы и разорения?

– Я все помню, Марат. И принял твою помощь с благодарностью. И за все рассчитался.

– - Ты хочешь сказать, что все нажитое является твоей собственностью?

– Нет. Считаю, что тебе принадлежит треть нашего бизнеса, другая треть принадлежит дяде Жаке.

– При чем здесь дядя Жаке?! В свое время он был полезен, и за это получает соответствующее вознаграждение. Но о какой доле может идти речь?

– - Об этом лучше спросить у него.

– Вы воспользовались тем, что я, по закону, не имею права заниматься бизнесом, и потому доверился тебе. Меня ограбили!
– Надменный взгляд, взъерошенные волосы ("Лысеет", мелькнуло у меня), решительный взмах рукой, гордо выпяченный живот.

– Не стоит огорчаться. Поговори откровенно с дядей Жаке. Думаю, ты все поймешь.

Неожиданно Марат смягчился. Надел очки, решительно, но беззлобно посмотрел на меня.

– Хорошо, Батыр. Давай условимся о следующем. Тебе принадлежит сорок девять процентов, мне пятьдесят один. Дядя Жаке, он уже стар для бизнеса, всегда будет получать свой гонорар, - он взял меня за руку и крепко пожал.
– Соглашайся.

Я мягко высвободил ладонь.

– Поговори с тестем. Старик еще очень силен, уверяю. Не стоит сбрасывать его со счетов.

Марат надолго задумался. Я пытался прочесть его мысли. Бесполезно. Минутная вспышка гнева погасла, на лице появилась отрешенная маска чиновника, и только глаза выдавали интенсивную работу мысли. Он снова стал министром.

– Ты не понимаешь, Батыр, в силу своего происхождения. Скажу тебе откровенно. Мой отец был крупным руководителем, дед возглавлял обком партии, а прадед и все другие предки были баями и ханами. А я министр, понимаешь? В обойме. Как бы тебе это объяснить. Я один из тех, кто олицетворяет в стране власть. Так будет всегда! И не в твоих интересах вступать со мной в конфликт. А дядя Жаке, он, своего рода, выскочка, его время прошло.

Недавно меня пригласил в гости один приятель, бывший ученый, а ныне известный в стране биржевик. Но дело не в нем, а в его жене. Она точно также рассуждала о своем аристократическом происхождении. И в качестве доказательства привела пример с породистыми собаками.

– Тысячелетиями люди выводили особые породы собак. За чистоту их родословных платят порой сумасшедшие деньги. Например, моя Данка, доберман чистейшей воды в двенадцатом колене. Это подтверждено документально.

Я, естественно не сдержался, забавная кличка для собаки.