Управляй мной

Херд Мишель

— Ты привыкаешь к этому, — усмехается он, прижимаясь грудью к моей щеке. Он откашливается, затем спрашивает: — На что было похоже твое детство?

Я глубоко вздыхаю.

— Совсем не таким, как у тебя. Мой отец почти не бывал дома, а мама слишком любит "Маргариту".

Я чувствую, как его пальцы перебирают мои волосы, и это прикосновение успокаивает.

— Что заставило тебя заняться живописью?

— Урок рисования в школе. — Мои губы почти растягиваются в улыбке. — Я жила ради часа, когда могла рисовать.

Когда

Николай рассказывает мне о себе, я хочу дать ему что-нибудь взамен.

— Я не хочу брать на себя бизнес отца. — Я с трудом сглатываю. — Я не хочу быть в Академии Святого Монарха.

— Ты и не обязана, — бормочет он.

Я горько усмехаюсь.

— У меня нет выбора.

Его пальцы продолжают перебирать мои волосы.

— Есть. — Он кладет другую руку мне под подбородок и приподнимает мое лицо, чтобы я посмотрела на него. — У тебя всегда есть выбор, но давай оставим эту тему, чтобы ты могла снова расслабиться. Расскажи мне о своей дружбе с Авророй.

Я смотрю в его глаза, задаваясь вопросом, откуда взялась эта его версия. До засады Николай был отстраненным, а иногда и откровенно жестоким.

Но теперь он теплый и заботливый.

Почему?

Неужели он знает?

Жалеет ли он меня?

— Шшш… — напевает он. — Не зацикливайся на своих мыслях. Поговори со мной.

Я снова прижимаюсь щекой к его груди и, закрыв глаза, шепчу:

— Я бы предпочла услышать о твоей жизни. Есть ли что-то, чем ты любишь заниматься в свободное время?

Николай посмеивается:

— У меня не хватает свободного времени на хобби.

— Какая жалость.

Я чувствую, как он целует мои волосы, и когда между нами воцаряется тишина, я начинаю засыпать. Я пытаюсь бороться с этим, потому что знаю, что меня ждут только кошмары.

Николай проводит пальцами вверх-вниз по моей спине, и вскоре я проигрываю битву со сном.

Глава 23

Николай

После того, как Эбигейл уснула, я сидел как застывшая статуя, прежде чем осмелился перенести ее на кровать.

Я провел ночь, обнимая женщину, в которую невероятно сильно влюбился, пока она спала как убитая.

Господи, как же я скучаю по ее кокетливой натуре.

Я скучаю по ее беззаботным улыбкам.

Скучаю по ее нахальству и по тому, как она всегда говорила то, что думала, безо всяких фильтров.

Сейчас она даже не похожа на себя прежнюю, и меня бесит, когда я вижу, как ей тяжело. Хотелось бы, чтобы она открылась и позволила мне помочь.

Я уже опаздываю на урок с третьекурсниками, когда она начинает шевелиться. Ее щека трется о мою грудь, а рука крепче

обнимает меня за талию.

Она издает удовлетворенный вздох, который согревает мое сердце, но минуту спустя она поднимает голову, и на ее лице появляется замешательство.

— Доброе утро, — бормочу я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко.

Ее взгляд устремляется на мое лицо, и на мгновение в нем читается только удивление, но затем я вижу, как ужас снова появляется в ее радужках.

Она отстраняется от меня и садится. Проводя рукой по своим растрепанным волосам, она шепчет:

— Доброе утро. — Поднявшись с кровати, она спрашивает: — Ты спал здесь?

— Да. — Я встаю и быстро надеваю ботинки. — Ты хорошо спала?

Эбигейл задумывается на пару секунд, и с удивлением, промелькнувшим на лице, кивает.

— Да. — Она снова смотрит на меня. — А ты?

Улыбка кривит мои губы.

— Я держал тебя в своих объятиях, поэтому спал как убитый. — В ее глазах темнеет от беспокойства, и из-за этого я спрашиваю: — Что происходит в твоей голове?

Она бросает взгляд в сторону гостиной, прикусывает нижнюю губу, прежде чем ответить:

— Я не могу быть в отношениях.

— Я знаю. — Ее взгляд возвращается к моему лицу, когда я объясняю: — Я просто хочу быть твоим другом, Эбигейл. Я не уверен, что с тобой случилось, но надеюсь, что ты позволишь мне быть рядом с тобой.

— Просто друзья? — спрашивает она, хотя я вижу, что ей не нравится, как это звучит.

— Пока ты не решишь иначе, — уверяю я ее, прежде чем признать правду, — я приму тебя любой.

Ее брови хмурятся, и она выглядит такой чертовски грустной, что мне хочется сжать ее в объятиях и никогда не отпускать.

Я сжимаю руки в кулаки, чтобы удержаться и не прижать ее к себе.

— Это несправедливо по отношению к тебе, Николай. — Ее хриплый голос бьет по моему сердцу.

Медленно я придвигаюсь к ней ближе, пока не могу коснуться рукой ее щеки.

— Быть вынужденным оставаться в стороне, пока мне приходится наблюдать, как ты в одиночку борешься с этой травмой, несправедливо. Я знаю, что дело не во мне, но я умоляю тебя впустить меня. Позволь мне утешить тебя и дать тебе силы пройти через это.

Она опускает голову, так что я не вижу ее глаз, и качает головой.

Я целую ее в лоб, затем говорю:

— Я никуда не уйду, Эбигейл. Я не буду задавать вопросов и просто поддержу тебя. Хорошо?

Все еще не глядя на меня, она кивает.

Я снова целую ее в лоб, прежде чем отойти от нее.

— Выйди в сад и порисуй, любовь моя.

Она снова кивает, и когда я иду в гостиную, слышу, как она спрашивает:

— Что означают эти слова?

Я останавливаюсь у двери и, открыв ее, оглядываюсь на спальню, где стоит она. Наши взгляды встречаются, когда я признаюсь: