Управляя общим. Эволюция институций коллективного действия

Остром Элинор

Права рыбаков Порт Ламерона на использование их промышленных угодий базируются на долгосрочности пользования: из поколения в поколение они и их семьи рыбачили здесь и совместно руководили этим ресурсом. Как отметил местный рыбак, я ловил здесь всю свою жизнь. Так же, как мой отец и его отец. Мужчины в моей семье рыбачили здесь в течение длительного времени. Если кто-то и имеет право ловить здесь рыбу, то это я, и я ничем не отличаюсь от большинства ребят, которые здесь рыбачат.

(A. Davis, 1984, p. 145)

Они считают, что имеют эксклюзивные права на места ловли лобстеров, которая может дать до 40 % годового дохода рыбака. Кроме того, они осуществляют право первого доступа (и право отказать

в доступе в годы дефицита) для других зон. Хотя рыбную ловлю соседними рыбаками в удачные годы терпят, но когда рыбы мало, линии границ проводятся жестко. Годы дефицита, конечно, и являются именно теми годами, когда может вспыхнуть конфликт из-за территории. Защитой границ занимаются все рыбаки. И это бремя нужно нести, поскольку обратиться к внешней власти для принудительного соблюдения их местных правил доступа они не могут. Дэвис иллюстрирует, как происходит эта силовая защита:

Например, рыбак из Порт Ламерон Харбора после установки его длинномерного орудия лова видит рыбака из соседней гавани, который устанавливает свое орудие близко к его, а в отдельных случаях — поперек его орудия. После этого рыбак Порт Ламерон Харбора связывается с «нарушителем» по местному радио и выражает недовольство таким поведением. Другие рыбаки Порт Ламерона, которые также были в это время в эфире и все слышали, поддерживают своих односельчан, добавляя собственные комментарии после окончания основного разговора. Значимость такой поддержки в сочетании с косвенной угрозой действия, т.е. обещания «перерезать сети» нарушителя, заставляет заблудившихся рыбаков извиняться.

(A. Davis, 1984, p. 147)

Эта система правил — неустойчива, так как не признается федеральными органами власти в Канаде, в частности, Министерством рыболовства и океанов (МРО) (Department of Fisheries and Oceans — DFO). Политика в отношении рыболовства в Канаде в течение многих лет претерпевала существенные изменения. В прошлые годы провинции играли важную роль в регулировании прибрежного рыболовства. Это было особенно справедливо для Ньюфаундленда, который до 1949 года не был частью конфедерации. Регуляторная позиция, занятая властями Ньюфаундленда, была направлена на создание площадок, на которых можно было решить конфликты между рыбаками, которые используют разные территории и разные технологии. Ньюфаундлендские правовые нормы относительно рыболовства в основном закрепляли законодательно те правила рыболовства, которые были разработаны в местных условиях (K. Martin, 1979).

Позиция же федеральных органов относительно местных правил была диаметрально противоположной. Текущая канадская политика имеет «...мало доверия к способности местного обычного права адекватно регулировать рыболовство» (Matthews, 1988, p. 6). Федеральные чиновники считают, что все восточное побережье является рыболовными угодьями с открытым доступом³⁰. Они приняли как доминирующую ту политическую стратегию, которая описана в разделе 1, а именно — что существует только два варианта: право частной собственности и государственное регулирование. Ликвидация частной собственности приводит к такой официальной регуляторной политике федерального правительства:

Федеральное правительство... несет юрисдикционную ответственность за сохранение рыбных ресурсов... и за распределение этих ресурсов между конкурирующими пользователями. Поскольку установление права частной собственности на рыболовные ресурсы является практически неосуществимым в подавляющем большинстве случаев, ответственность государства за сохранение и распределение ресурсов не может быть делегирована.

(Government of Canada, 1976, p. 20)

Глубоководный промысел у восточного побережья находится в открытом доступе уже давно, как и большинство угодий для прибрежного рыболовства. Конкуренция

со стороны иностранных судов на этих продуктивных рыбопромысловых угодьях уже к 1976 году привела к серьезному истощению ресурсов (именно тогда Канада заявила о расширении своей юрисдикции до 200-мильной зоны от береговой линии согласно «Закона о Морской конвенции»). Это расширение дало канадской власти полномочия начать разбираться с характером открытого доступа к более отдаленным морским рыболовным угодьям. Это расширение полномочий также привело канадских планировщиков рыболовства к убеждению, что они были тогда «...в состоянии „рационализации" всех аспектов рыбной промышленности, в частности, прибрежного рыболовства и перерабатывающей отрасли» (Matthews, 1988, p. 8).

Множество первых шагов правительства были связаны с лицензированием рыболовных судов, а также промышленной деятельности различных видов. Учитывая, что многие рыбаки, которые работали как полный, так и неполный рабочий день, опасались, что лицензирование — это только начало деятельности по сокращению количества рыбаков в отрасли в целом, много лиц, которые в то время не занимались рыбной ловлей, на всякий случай получили коммерческие лицензии на вылов рыбы для сохранения своих прав, если ограничения будут введены позже. Кроме того, учитывая разнообразие технологий рыбной ловли, которые используют рыбаки Порт Ламерона, все они на всякий случай получили лицензии на технологии, которые не использовали. Подобное практиковалось и в других регионах. Парзиваль Коупс сообщал, что количество рыбаков, зарегистрированных в Ньюфаундленде, увеличилось с 15 351 в 1974 году до 35 080 в 1980 году, и, по его оценкам, только 21 297 человек действительно занимались рыбной ловлей (Parzival Copes, 1983, p. 16—17).

Важность таких «защитных» практик лицензирования доказали те рыбаки Порт Ламерона, которые не получили лицензии на использование сетей на сельдь для приманки. Когда федеральные чиновники установили предельное количество доступных лицензий без предварительного уведомления и пригрозили санкциями тем, кто будет использовать такие сети незаконно, в обществе разразился конфликт:

Несколько рыбаков гневно отреагировали, когда им сообщили, что они не могут получить лицензию, если ее у них нет сейчас, и официальные лица будут конфисковывать нелицензионные сети. Один человек воскликнул: «Если они притронутся к моей сети, их будет ждать сюрприз!»

(A. Davis, 1984, p. 157)

Митинги протеста прошли вдоль всего побережья, заставив федеральных чиновников уступить и позволить рыбакам получить лицензии на лов сельди независимо от того, собирались ли они ее продавать. Весь этот опыт усилил ощущение на местах, что федеральные чиновники склонны действовать произвольно, без консультаций, и разрабатывают правила, которые не очень хорошо согласуются с местными условиями:

Что они знают о том, что мы делаем? Чиновники от рыболовства только время от времени появляются здесь. Откуда они знают, что лучше для нас? Мы ловим здесь уже долго и знаем, что лучше для нашей земли. Мы знаем, что для этого нужно.

(A. Davis, 1984, p. 156)

Вместо того чтобы найти способы укрепить разработанную на местах систему правил и моделей для контроля и обеспечения доступа, использования ресурсов на тех территориях, где эффективные системы правил уже были разработаны и отвечали местным экологическим и технологическим условиям, канадские политики положились на разработку одного стандартного набора правил для всего побережья. Если будущая канадская политика будет вызывать еще более контрпродуктивную реакцию со стороны рыбаков, они могут и не получить контроль над угодьями для глубоководного рыболовства с открытым доступом и потерять контроль над некоторыми прибрежными рыболовными угодьями, которые ранее были предметом контроля доступа.