Упрямица

Марш Эллен Таннер

Рэйвен, почувствовав жар в его паху, затаившись, лежала рядом, медленно возбуждаясь от его желания, пока частичка его огня не перетекла в нее и не разгорелась той же жаждой. Они боялись пошевельнуться, чтобы не на­рушить возникшую между ними близость и единение тел, словно созданных друг для друга. Шарль нежно погладил ее шею, повернув голову девушки так, чтобы глаза смот­рели в глаза. Ее близость пьянила, сводила с ума, и он нагнул голову для поцелуя. Ее губы ждали его и призыв­но приоткрылись. Когда они коснулись друг друга, она вздохнула от счастья.

Хотя Шарль уже хорошо знал каждый изгиб ее тела, он снова

и снова ласково касался каждого дюйма шелко­вистой кожи, расшнуровывая ее корсет и стаскивая не­нужную шемизетку. Его губы пробовали на вкус ее обнаженные плечи, нежно покусывали шею. Он обвел влаж­ным языком восхитительные темно-розовые соски. Рэй­вен выгнулась навстречу ему, коснулась его волос и растрепала их. Но он вновь нашел ее губы и требователь­но впился в них, пытаясь передать ей силу своей страсти и, что было так неожиданно, свою безграничную нежность. Как будто он сгорал в огне желания и одновременно ис­пытывал счастье оттого, что встретил именно эту женщину, которую совсем недавно у него чуть было не отняли навсегда.

«Рэйвен принадлежит мне», – ликовал Шарль, гля­дя на нее полными страсти глазами. Губы ее жадно от­крылись для следующего поцелуя, а ее ласковые руки смело двигались, сводя его с ума, словно понимали, что им дана власть порабощать его, так же как ему – требовать слад­кого плена. Эта обоюдность любовных чар была ему вно­ве, он всю свою зрелую жизнь провел либо в поисках щекочущих нервы опасностей, либо в легких победах над женщинами. Колдовская власть над ним прекрасной и не­истовой Рэйвен Бэрренкорт почему-то перестала возму­щать, сегодня он упивался этим, готовый не только брать, но и щедро дарить.

Рэйвен глядела в затуманенные страстью черты Шар­ля, весь лоб его покрылся потом, и чистые изумруды его глаз словно подали ей знак: уже пора. Она с такой го­товностью раздвинула ноги, что он обезумел от востор­га. Глухо простонав, он вошел в нее, и Рэйвен поняла, что на этот раз боли не будет. В восторге она двинулась ему навстречу, чтобы принять его со всей пылкостью любящей женщины, и не было в мире силы, способной оторвать их друг от друга. Сейчас сама Рэйвен вряд ли могла сказать, где кончается она и начинается Шарль. Она пылко прижималась к Шарлю, ее счастье и любовь к нему, казалось, переполняли ее сердце, а через какое-то время оба одновременно испытали волшебный миг любовного экстаза.

– Ох, Шарль… – прошептала Рэйвен, как только её дыхание успокоилось. Она уткнулась лицом в его шею. – Я… – Голос отказал ей, и признание в любви так и замерло на ее устах. Сердце девушки было переполнено любовью, но губы отказывались произнести слова. Даже после столь потрясающей близости она не решалась открыть ему свое сердце и сделаться уязвимой для него: память о предыдущей язвительности Шарля удерживала от опрометчивого шага и вновь наполнила ее болью.

Шарль, недоуменно взглянув в темно-желтые глаза, с изумлением заметил, что только что полыхавший страстью взгляд посуровел.

– Что ты хотела сказать? – игриво спросил он и с удивлением увидел, как ее нежные щеки покраснели.

– Так, глупости, – пробормотала Рэйвен, попытав­шись отодвинуться от него.

Шарль мгновенно нахмурился в ответ на ее неосоз­нанный отказ от него. Он обхватил ее за плечи, его паль­цы впились в ее плечо.

– Глупости? Тогда почему ты так покраснела?

Полностью растерявшись оттого,

как быстро измени­лось настроение Шарля и бесследно исчезла только что приводившая в восторг близость душ, Рэйвен вырвалась из его цепких рук и села.

– Мне бы надо пойти посмотреть, как там Дэнни, – упрямо сказала она, и Шарль мгновенно отодвинулся в сторону.

– Ты всегда так непостоянна, Рэйвен? – спросил он, а она уже торопливо поднималась с кровати и в спеш­ке надевала нижнее белье, нисколько не заботясь о том, какое впечатление производит на него ее залитое солнеч­ными лучами тело. – Ты так охотно пришла в мои объ­ятия, когда тебе хотелось, чтобы я занялся с тобой любовью, но стоило тебе насытиться, как ты тут же охладела. – Голос его внезапно охрип. Он не отрывал глаз от ее дро­жащих пальцев, пытавшихся зашнуровать корсет без его помощи. – Жестокая кокетка! Неужели это льстит тво­ему самолюбию, когда ты так резко отталкиваешь от себя любовников?

Рэйвен пристально взглянула в его рассерженное лицо, пока расправляла смятое платье на бедрах. Губы ее, все еще влажные от его поцелуев, задрожали.

– Я уже говорила тебе, Шарль, – яростно прошеп­тала она, – что, кроме тебя, у меня никого не было. И хотя я презираю себя за то, что призналась в этом, – клянусь Богом, это правда!

Желтые глаза так пристально смотрели, словно вся ее душа открылась навстречу ему. Шарль понял, что она не лжет. Он вскочил, чтобы обнять ее, но она круто развер­нулась и выскользнула из двери. Мягкий, едва слышный щелчок замка прозвучал для Шарля оглушительным фи­налом их отношений.

Глава 8

– Эй ты, сатанинское отродье! Попробуй только еще раз сделать это, и я тебе уши оборву!

Дмитрий пригрозил по-русски, и хотя парень-индус наверняка не понял слов, он все же быстро разобрался – тут ему несдобровать. Он на всякий случай заглянул в глаза Дмитрия, испуганно взвизгнул и отдернул руку от чемодана, в котором шарил с ловкостью хорька.

– О, мистер Сергеев, что эти туземцы вытворяют с нашим багажом? – возмутилась Дэнни. Ее маленькое круглое лицо все еще было бледным от лихорадки, кото­рая мучила ее последние два дня. Под обычно веселыми карими глазами залегли темные круги. Она смотрела вниз, где в бурлящей воде у борта «Звезды Востока» так и кишели лодки самой разнообразной формы и размеров – их хозяева соперничали за место поближе к сеткам, с помощью которых разгружали груз с корабля. Одни громко сообщали о своей готовности перевезти ручную кладь пас­сажиров на берег, другие наперебой предлагали товары местного производства, доверху набив ими свои утлые суденышки.

– Дуй отсюда, бой, а не то я приделаю тебе кры­лышки и помогу слететь за борт! – пригрозил Дмитрий следующему смельчаку, рискнувшему вскарабкаться вверх по сетке на корабль. Глядя вниз на худенькое лицо с огромными миндалевидными глазами, Дмитрий смягчился и, ворча, бросил мальчику монетку. Тот перехватил ее в воздухе и исчез за бортом с проворством обезьяны. Рэйвен, стоявшая на страже их багажа, принесенного наверх несколько минут назад, быстро спрятала улыбку, как только угольно-черные глаза казака остановились на ней. Она знала, что он ждал от нее одобрения своего великодушно­го поступка по отношению к юному воришке, но Рэйвен уже давно поняла, каким мягкосердечным бывал иногда этот суровый казак.