Упырь
Шрифт:
– Ты с ума сошел?
– Даг прихлопнул комара.
– Мы не можем туда вернуться. Мистер Сойер, наверное, уже вызвал полицию.
– Ну, я не могу вернуться домой без него, - сказал Барри. В его голосе звучал ужас.
– У моего старика будет просто жуть, если он узнает, что я потерял эти часы.
– Ты снял их, пока мы работали, - сказал ему Даг.
– Ты уверен?
– спросил Барри с надеждой.
Даг пожал плечами.
– Вполне уверен. Вроде того. Ну, может быть...
Тимми задумался на мгновение.
– Знаешь, раз уж он об этом заговорил, я не помню, чтобы видел их на твоем запястье после этого. Ты снял их на кладбище?
–
– Ну, а если бы ты их снял, где бы ты их оставил?
Барри был близок к слезам.
– На одном из надгробий или, может быть, в сарае.
Тимми повернулся к Дагу.
– Как твоя лодыжка?
– Чувствую себя лучше. Немного жжет, но я в порядке.
– Хорошо, - Тимми был удивлен. Тот факт, что Даг не воспользовался возможностью пожаловаться на свою травму и выставить ее хуже, чем она была на самом деле, означал, что он понимает серьезность ситуации.
– Ладно, Барри, не волнуйся. Мы поможем тебе искать их. Они должны быть где-то здесь.
– Я надеюсь на это. Иначе...
Он запнулся, но они услышали страх в его голосе.
Тимми снова подумал о вспышке Барри во время их нападения на Кэтчера. Несмотря на то, что у Барри был шрам на икре от того, как собака вцепилась в него почти два года назад, в том, что произошло сегодня, не было вины Барри. На теле Барри было множество шрамов и синяков, и только один из них был от собаки. Иногда после обеда мама Тимми смотрела ток-шоу (теперь они стали чаще, так как только что установили новое кабельное телевидение с девятнадцатью каналами); в ток-шоу рассказывали о детях, подвергшихся насилию, и о том, как они в результате озлобляются на других. Это был их способ справиться с этим, почувствовать себя сильными, а не беспомощными. Иногда они превращались в школьных хулиганов. В других случаях - в серийных убийц. Барри не был ни тем, ни другим, но его действия в тот день определенно были предупреждающим знаком. Они никогда не обсуждали это, но Тимми и Даг знали, чем Кларк Смелтцер занимается за закрытыми дверями. А о том, чего они не знали, они могли догадываться.
И мама Дага - с ней тоже что-то было не так. Тимми не был уверен, что именно, но у него были подозрения, и они не давали ему покоя. Конечно, это было нечто большее, чем просто игнорирование сына. Действительно, он был уверен, что, когда она была пьяна, Кэрол Кайзер уделяла сыну слишком много внимания, о котором лишь намекалось в стопке журналов "Penthouse", спрятанной в землянке. Для этого есть слово, и это слово - "инцест". Он видел это и в ток-шоу.
Монстры? Они не были монстрами. И Кэтчер тоже не был монстром. Насколько они знали, мистер Сойер бил собаку. Дрессировал его быть злым, нападать. Поведение собаки не было чем-то новым. Он преследовал их, преследовал любого, кто проходил мимо дорожки, в течение многих лет, и мистеру Сойеру неоднократно говорили об этом. Он ничего не предпринимал, отказываясь привязать собаку, установить загон или ограду. Виноват ли в этом Кэтчер? Нет, Кэтчер не был чудовищем. И они тоже.
Настоящими монстрами были взрослые. Может быть, не его собственные родители, может быть, не преподобный Мур или некоторые другие, но все же их было много вокруг. Он видел их каждый раз, когда смотрел новости (в отличие от большинства двенадцатилетних, мама Тимми привила ему понимание и интерес к текущим событиям и поощряла
Он видел их, когда смотрел в затравленные глаза двух своих лучших друзей.
– Нам пора идти, - сказал Даг.
– Уже поздно.
Они пошли по узкой извилистой тропинке, пробираясь под сучьями деревьев и продираясь сквозь колючки и лианы, пока не достигли края леса Боумана. Затем они пересекли Энсон-Роуд и прошли через нижнюю часть кладбища. Отца Барри нигде не было видно, но были признаки того, что он здесь бывал. Надгробия были возвращены в вертикальное положение, а ямки засыпаны свежей землей. Рядом валялся небрежно брошенный окурок сигареты Кларка Смелтцера.
– Похоже, мой старик закончил на сегодня, - заметил Барри.
– Надеюсь, он не в сарае.
Тимми и Даг молча пожелали того же.
Мальчики пересекли кладбище и осторожно подошли к полуразрушенному желтому хозяйственному сараю. Там было пустынно; никаких следов Кларка Смелтцера не было. Двери были закрыты, а у отца Барри был ключ от висячего замка, поэтому они обошли сарай сзади. Там, наполовину скрытое кучей красной глины, оставшейся от новых могил (та самая грязь, которую Кларк Смелтцер ранее использовал для укрепления покосившихся надгробий), находилось заколоченное окно.
Отец Барри не знал, что две доски были расшатаны, и трое мальчиков с помощью молотка и ломика расшатали их.
В лесу за сараем хрустнула ветка. Все повернули головы в сторону звука.
– Просто белка, - догадался Тимми.
Повернувшись к окну, Барри отодвинул доски. Ржавые гвозди заскрипели, расходясь по дереву. Он протиснулся и пролез внутрь. Тимми последовал прямо за ним. Затем они втянули в окно и Дага, который не мог протиснуться в узкое пространство самостоятельно. С большим трудом он пролез внутрь, задыхаясь и жалуясь на больную ногу. Его друзья не обратили на это внимания. Если бы он не повредил ногу, Даг стал бы жаловаться на свою несуществующую астму, или на спину, или на что-нибудь еще, что может быть усугублено физически при лазании.
В сарае не было света, и единственным источником освещения был скудный свет, проникающий сквозь недостающие доски, трещины в стене и второе грязное окно. Жестяная крыша местами провисала, и во время дождя вода просачивалась на прогнившие бревна. Кларк Смелтцер дважды обращался в церковный совет с просьбой о строительстве нового, более прочного, сборного сарая, но ему отвечали, что средств на это нет. Он ворчал, что, возможно, прихожанам следует больше жертвовать, когда в воскресенье передают тарелки для пожертвований. Конечно, это были Божьи деньги, но церковь была Божьим домом, а Божьему дому нужен новый сарай. Они вежливо улыбались и переходили к другим делам.
Пол представлял собой твердую грязь, местами изрытую норами сурков и крыс.
В центре пола лежала куча пиломатериалов, в основном фанера и доски два на четыре, и несколько отрезков ржавой трубы. Сарай был забит оборудованием: небольшой экскаватор, верховая косилка, повозка, две толкающие косилки (одна относительно новая, а другая в еще худшем состоянии, чем сарай), травосборник, лебедка, различные лопаты, грабли, кирки, мотыги и несколько брезентовых полотнищ. В углу было сложено несколько десятков каменных памятников, а в других углах стояли пластиковые цветы и венки, дешевые пластиковые вазы и маленькие флажки для Дней ветеранов и памяти.