Уравнение времени

Михайлова Татьяна

– Сколько их? – сквозь густую белую пелену Илья ничего не видел.

– Не пойму пока. Не видно ничего, подождем. – Антон напрасно всматривался в снежную муть, она надежно скрывала все, происходящее во дворе.

Ждали недолго – снег внезапно сменился дождем, видимость улучшилась, и Илья рассмотрел, наконец, невысокую фигуру. Кто-то неуверенно шел по дороге вдоль соседней многоэтажки, останавливался у каждого подъезда, но зайти внутрь не решался, брел дальше.

– Это человек, – уверенно сделал вывод Антон, – и он один. И что-то ищет.

Илья всматривался вдаль,

движения и походка неизвестно как попавшего сюда человека почему-то показались парню знакомыми. А тот шлепал по лужам и снежной каше, не разбирая дороги, и тут Илья услышал то ли тонкий вскрик, то ли плач. Человек замер, закрутил головой, словно не зная, куда ему идти и что делать дальше, взметнулись собранные в длинный «конский» хвост волосы…

– Наташа! – хором выдохнули Антон и Илья, – что она тут делает?

Они бросились к входной двери, выбежали на улицу, и, не разбирая дороги, помчались под дождем через двор. Девушка заметила их, побежала навстречу, оступилась и упала. Илья рванулся вперед, но сам поскользнулся и растянулся в ледяной луже, Антон уже подбежал к Наташе, помогал ей подняться на ноги. Илья чертыхнулся, вскочил, подбежал к ним.

– Ты зачем пришла? – крикнул он ей, и осекся. Наташа повернулась к Илье, и он увидел, что девушка плачет. Он дрожала, пыталась вытереть рукавом глаза, но на лицо ей падали крупные капли дождя, смешивались со слезами. Антон уже обнимал ее, говорил что-то успокаивающе, гладил по мокрым волосам.

– Да что случилось? – заорал Илья, уже догадываясь, что произошло нечто непоправимое.

Наташа отвернулась, уткнулась носом в плечо Антону, и тот тихо сказал:

– Владимира Николаевича убили. Сегодня ночью.

– Кто? – только и смог выдавить из себя Илья.

– Неизвестно, никто не видел. А если и видели, то все равно не скажут. Его утром нашли, дверь в квартиру приоткрыта была, и на ней крест кровью нарисован. – Антон отвернулся.

Илья хотел подойти к Наташе, сказать ей что-нибудь, но не смог, не нашел подходящих слов. Он молча смотрел то в мутное небо, то себе под ноги, оглядывался по сторонам. Потом сказал тихо:

– Пойдемте, нас увидят.

Они торопливо двинулись обратно к подъезду, Илья шел впереди, Наташа тонко всхлипывала за спиной, и Антон что-то негромко говорил ей. В комнате консьержки Наташа уселась на единственный стул, Илья и Антон стояли рядом.

– Ромка сказал, что это за вами приходили, кто-то донес. А старика просто так убили, для острастки. Чтобы другим… – она тихо заплакала.

– Нас никто не видел… – начал говорить Антон, но Илья перебил его.

– Значит, видели. Вспоминай, что вчера было.

С того момента, как Илья и Антон расправились на пустыре с духами прошли почти сутки, но, как оказалось, оба прекрасно запомнили мельчайшие подробности вчерашнего дня. Они вспомнили все, вплоть до того момента, когда грязные и мокрые ввалились в квартиру Владимира Николаевича.

– Нам никто не встретился, это точно. Даже, если бы и из окон увидели, то вряд ли бы узнали – темно, – подвел итог воспоминаниям Антон, но Илья не согласился с ним.

– Нет, так не бывает. Кто-то нас засек, вспоминай дальше. – Ему очень важным казалось сейчас вычислить доносчика и немедленно разделаться с ним, а оплакивать мертвых можно будет потом, после того, как свершится правосудие. Илья еще и еще раз прогонял в памяти все детали, мелочи и нюансы, но все впустую.

– Вас сверху могли увидеть, когда вы по лестнице поднимались, – подала голос Наташа, – я так Ромку сто раз подкарауливала.

– Курил наверху кто-то, дымом пахло, я помню, – встрепенулся Антон, – точно, курил. Кто в вашем подъезде курит? – и замолчал, осознав всю глупость своего вопроса.

– Да кто угодно. Ты лучше спроси, кто не курит, – Наташа съежилась на стуле, вздрогнула.

– Нет, не кто угодно. Человек с восьмого этажа не пойдет курить на четвертый, он или дома дымить будет, или по-быстрому на площадке, – рассуждал вслух Илья.

– Ромка у нас не курящий, я и мамка тоже. В соседней квартире женщина с двумя мальчишками живет, но они еще маленькие, а их отца я ни разу не видела. Врач остается, – она, наконец, подняла глаза и посмотрела сначала на Антона, потом на Илью.

– Неужели, это он?

– Вот мы у него и спросим, – неожиданно спокойно и уверенно пообещал ей Илья, – в гости к нему зайдем, поговорим… Прямо сегодня и сходим, чего тянуть.

Наташа снова посмотрела на Илью, и тихо попросила:

– Не надо. Пожалуйста, не надо. А если вас тоже….

– Ничего с нами не случится, – торопливо заверил ее Антон.

А Илья подумал, что даже если и случится, то уж пусть после того, как они потолкуют с продажной мразью. Подобных крыс нужно уничтожать любой ценой и как можно быстрее, пока они не вошли во вкус.

Наташа поняла, что ее уговоры бесполезны, опустила голову, потом вдруг вскочила со стула.

– Я пойду, там мамка волнуется, – заторопилась она, и почти побежала к выходу из подъезда. Антон хотел идти с ней, но девушка отказалась:

– Нет, я сама дойду, тут нет никого. А вам Ромка выходить не разрешил, сидите тут, – она выскользнула из дверей и, не попрощавшись, побежала через двор. Илья и Антон смотрели девушке вслед, пока она не исчезла из виду.

Они вернулись в подъезд, Илья поднял с пола первый попавшийся журнал, открыл, уставился невидящим взглядом в яркую бессмысленную картинку. Мысли, чувства, эмоции пропали, уступили место главному – желанию своими руками прикончить тварь, обрекшую старика на страшную смерть. О том, что будет потом, Илья не думал, да и как можно было загадывать вперед, если он не знал, останется ли в живых после сегодняшней ночи.

– После того, как они попрячутся, выждем еще немного и пойдем, – предложил Антон, и Илья согласно кивнул. План действий был прост и понятен, задумываться о деталях предстоящей операции Илья не стал. Они поступят, как заставит ситуация – вот и все, надо только дождаться темноты.

В тот день Илья как никогда раньше ждал, когда же, наконец, грохнет рында. И, услышав длинные тягучие звуки, даже обрадовался, поднялся на ноги.

– Погоди, – негромко сказал Антон, – еще третьего не было.