Урод
Шрифт:
Она вспоминала его голос, говорящий не с ней, а с той, другой, которую она уже не могла вспомнить. Она вспоминала, как сама прикасалась к нему на суде, почему-то отчетливо помня это мягкое прикосновение своих пальцев к головке его члена, но отгоняя Антракса из своей памяти, она замещала его Гэральдом, все увереннее лаская себя.
Невольно поднимая бедра, не открывая глаз, она скользнула пальцам в свое горячее тело, но как назло, видела мягкую улыбку Велиана, а не Гэральда, которого вспомнить уже не могла. Она буквально чувствовала руки, обнимающие ее, скользящие по ее платью и дыхание на своей шее. Только ветер был горячий, а вместо ее стона, который мог тогда звучать, звучал чужой. И в горьком болезненном исступлении, она проникала в себя вторым пальцем, поглаживая клитор другой рукой, буквально видя в своей голове шершавые от мозолей руки и тяжи шрамов. Это были руки не ее жениха, совсем не его.
Ей хотелось плакать, но остановить происходящее она уже не могла.
На пике удовольствия Эллина вскрикнула в пустоту, сладостно и нежно, а Лилайна все же разрыдалась, слыша в сознании свой беспощадный голос: «Я лучше умру, чем стану твоей».
Закрывая лицо влажными руками и прижимая колени к груди, она тихо плакала, ненавидя себя за то, что ничего в самой себе не понимает.
.
4. Выбор королевы (2)
– Доброе утро! – сказал бравый суровый голос, заставляя Лилайну вздрогнуть и, мгновенно проснувшись, вскочить.
У ее постели стоял сам Эеншард седьмой, усмехаясь в свою седую бороду.
Она взглянула на него и тут же испуганно прикрыла себя простынью. Она не была обнажена, но ее ночной коротенький сарафанчик едва что-то прикрывал.
– Успокойся, - сказал Эеншард так же сурово. – Ты меня как женщина интересуешь не больше, чем твой пес.
Раф, лежавший на полу, оскалился, вставая на ноги. Король взглянул на крупного пса, прищурился и ответил ему глухим рычанием, от которого пес отступил, буквально прячась за кровать. Эеншарда это позабавило, но он только усмехнулся и взглянул на Эллину, стоявшую у стены.
– Ты еще здесь? – спросил он, внезапно прищурившись.
Девушка присела, сложив руки, как делали все эштарские служанки и быстро вышла. Король изучал ее взглядом, а потом отступил и просто сел на край большого стола. На нем не было короны, никакие амулеты не висели на его груди, но рука лежала на рукояти меча с золотым гербом королевской семьи. Именно этот меч был символом власти в этой стране, но в то же время, это была единственная действительно дорогая вещь в нынешнем облике правителя. Одетый в странную белую безрукавку да широкие штаны, перевязанные расшитым поясом, он закинул правую ногу на колено левой, сбрасывая деревянные сандалии.
– Не понимаю, что он в тебе нашел, - произнес Эеншард задумчиво, но тут же добавил. – Впрочем, мой отец тоже не понимал, видимо, у Антракса тоже там что-то сломалось.
Лилайна только сглотнула, видя как по рукам мужчины скатывались капельки пота, забегая в глубокие борозды между мышцами. Летний жар Эштара набирал силу, а она вдруг осознала, что осталась одна наедине с королем варварской страны, которому едва ли интересны игры. Она спешно опустила глаза, опасаясь, что Антракс принял свое решение, и то оказалось столь суровым, что даже говорить об этом принц не захотел.
– Что вы хотите? – спросила тихо Лилайна, боясь даже поднимать глаза.
– Предупредить. Если ветер не переменится, то завтра на рассвете прибудет корабль из Суна, а вместе с ним и Антракс. Море спокойное, небо чистое, не думаю, что он задержится.
Лилайна сглотнула. Она еще ночью поняла, что принц покинул столицу, но едва ли это хоть что-то объясняло.
– По его просьбе я пригласил Гэральда из Манра, - продолжил король.
Лилайна вздрогнула и посмотрела на него. Сердце у нее тут же быстро забилась. Словно по волшебству она вспомнила лицо своего жениха, его благородные манеры и слова, полные уважения и обожания.
– Я бы прирезал этого мальчишку, - сообщил Эеншард, следя за ее реакцией.
Она дрожала.
– Я вот думаю, - Эеншард встал, - что ты такого сказала ему, что он даже пытаться не стал?
Не зная, о чем говорит мужчина, она только смотрела на него.
– После той поездки в Рейн он не назывался Велианом никогда и полностью отказался от самостоятельной практики врача, занявшись только лекарствами. И все это, потому что он встретил тебя, - продолжал король, делая к ней шаг. – Я думал, что ты чего-то стоишь, но кроме смазливой мордашки ничего не нахожу. Ты, правда, посмела отказать моему сыну, находясь в его стране?
Лилайна смотрела на короля. Он не казался ей жестоким или агрессивным, но его спокойствие ужасало.
– По лицу вижу, что посмела. Ничего не зная о нем, ты не стала даже думать, потому он не стал просить твоей руки, когда пришло время. Зато ты все еще беспокоишься о мальчишке, которому нужен только трон.
– Трон нужен Антраксу, - наконец решилась сказать Лилайна.
Эеншард рассмеялся.
– Что ж, я рад, что он научился врать.
Сказав это, он шагнул к двери.
– Я надеюсь, что скоро ты исчезнешь из этого дворца и больше не появишься в Эштаре.
– Так вышлите меня отсюда!
Лилайна вскочила на ноги, отбрасывая простынь.
– Если я вам так не нравлюсь, вышвырните меня из окна или проломите мне череп, вам же это нетрудно!
Эеншард неспешно обернулся, глядя на девушку, с вызовом смотрящую на него. Растрепанная, в коротеньком платьице, из-под которого выглядывали коленки, с бретелькой соскользнувшей с плеча, она смотрела на него так, словно была королевой на собственном троне.
Эеншард усмехнулся.
– Тогда, может быть, ты поговоришь со мной как потенциальная королева Рейна, а не как помятая девка? – спросил он холодно, возвращаясь к столу.
Сев за стол, он жестом указал ей на место напротив. Лилайна тяжело дыша, почти скалясь, смотрела на мужчину, гнев и ущемленная гордость давали о себе знать. В конце концов, это жалкое существование в пределах одной комнаты в бесконечном ожидании под стоны Элли ее достало. Цепляться за такую жизнь недостойно, и смерть была уже не страшной, даже если эта смерть не будет быстрой. Она схватила с кровати простынь, завернулась в нее и села напротив короля, глядя ему в глаза.
– Тебе надо решить одну важную вещь, будешь ли ты сражаться за свой трон? Миром ты его уже не получишь, Антракс оказался прав, твой дядя сделал все, чтобы отрезать тебе пути к возвращению.