Уроки мудрости
Шрифт:
Я знал, что Бэйтсон в это время был болен и лежал в больнице, но не подозревал, насколько это было серьезно. Тем не менее, однажды мне приснилось, что он умер. Сон поразил меня, и я утром позвонил в Эсален Кристине Гроф, и она сказала мне, что Бэйтсон умер накануне.
Похоронная церемония по Грегори Бэйтсону была одной из прекраснейших, какие мне доводилось видеть. Большая группа людей — семья Бэйтсона, друзья и работники Эсаленского института — уселись в кругу на лужайке над океаном, с маленьким алтарем, в котором находился прах Бэйтсона, его портрет, ладан и множество цветов. Играющие вдали дети, собаки, птицы и другие звери наполняли воздух шумом, смешивавшимся с рокотом океанских волн, напоминая о единстве всей жизни. Церемония разворачивалась без какого-либо
Когда пришла моя очередь, я коротко подытожил бэйтсоновскую концепцию разума. Я выразил уверенность, что она окажет сильное воздействие на будущее научное мышление, и добавил, что в этот самый момент она может помочь нам пережить смерть Бэйтсона. "Часть его ума, — говорил я, — конечно, исчезла вместе с его телом, но значительная часть — по-прежнему вокруг нас, и будет вокруг нас длительное время.
Это часть, которая участвует в наших отношениях друг с другом и с окружающим; отношения, которые подвергались глубокому влиянию бэйтсоновской личности. Как вы помните, одним из любимых выражений Бэйтсона было — "связующий паттерн".Я думаю, что Бэйтсон сам стал таким паттерном. Он будет продолжать связывать нас друг с другом и с космосом.
Я полагаю, что когда на следующей неделе мы придем друг к другу в дом, мы не будет чужими друг другу, нас свяжет "связующий паттерн" — Грегори Бэйтсон".
Двумя месяцами позже я проезжал через Испанию по дороге на международную конференцию около Сарагоссы. Я должен был сделать пересадку около Аранхуеза, маленького городка с музыкальным именем; между поездами было время, и я пошел прогуляться. Было раннее утро, но уже становилось жарко, и я остановился возле маленького рынка, где два торговца начинали выгружать на свои ларьки фрукты и овощи в ожидании первых покупателей.
Я сел за столик в тени около киоска, купил себе кофе и "Эльпаис" — испанскую национальную газету. Я сидел, смотрел на продавцов и их покупателей, и думал о том, что я здесь — совершенно чужой. Я не очень хорошо представлял себе, в каком именно месте Испании я был; то, что вокруг меня происходило, могло быть таким же и лет четыреста тому назад. Мне нравилось это как и перелистывание газеты, которую я не мог прочесть, и купил скорее для того, чтобы не отличаться от окружающих.
Но когда я открыл одну из средних страниц, мир изменился. Наверху, большими черными буквами было написано "ГРЕГОРИ БЭЙТСОН (1904–1980)". Это был большой панегирик и обзор бэйтсоновских работ, и глядя на него, я уже перестал чувствовать себя иностранцем. Маленький рынок, Аранхуэз, Испания, Вся Земля — все это стало моим домом. Я глубоко почувствовал свою причастность — физическую, эмоциональную и интеллектуальную, — и непосредственно пережил тот идеал, о котором говорил несколькими неделями раньше: Грегори Бэйтсон — связующий паттерн.
Э.Ф. Шумахер
Летом 1973 года я только что начал работу над книгой "Дао физики". Однажды утром я сидел в вагоне лондонского метро, читая "Гардиан", и пока мой поезд грохотал по пыльным тоннелям северной линии, мое внимание привлекла фраза "буддийская экономика". Это был обзор книги британского экономиста, бывшего советника министерства угольной промышленности. В настоящий момент обзор представлял его как "нечто вроде экономиста-гуру, исповедующего так называемую "буддийскую экономику".
Новая книга называлась "Малое прекрасно", а ее автором был Э.Ф. Шумахер. Я был достаточно заинтригован, чтобы продолжать чтение. Пока я писал о "буддийской физике", кто-то другой, по-видимому, перекинул еще один мостик между западной
Тон обзора был скептическим, но основные тезисы Шумахера были изложены достаточно полно."Как можно утверждать, что американская экономика эффективна, — цитировался Шумахер, — если она использует сорок процентов мировых первичных ресурсов для содержания шести процентов мирового населения, причем без заметного улучшения человеческого счастья, благосостояния, безопасности или культуры?" Эти слова показались мне очень знакомыми. В шестидесятые годы, во время моего двухгодичного пребывания в Калифорнии, по мере того, как я ощутил нездоровое и неприятное влияние экономической политики и практики на свою жизнь, я заинтересовался экономикой. После того, как я покинул Калифорнию в 1970 году, я написал статью о движении хиппи. Там содержались следующие рассуждения: "Для того, чтобы понять хиппи, надо понять то общество, из которого они выпали и против которого направлен их протест. Для большинства американцев Американский Образ Жизни является настоящей религией. Их бог — деньги, их литургия — погоня за прибылью. Американский флаг стал символом этого образа жизни, и ему поклоняются с религиозной страстью…
Американское общество полностью ориентировано на работу, доходы и потребление. Преобладающая цель людей — заработать как можно больше денег, чтобы купить себе побрякушки, которые у них ассоциируются с высоким уровнем жизни. В то же время они ощущают себя хорошими американцами, потому что вносят вклад в экспансию своей экономики. Они не понимают, что погоня за прибылью приводит к постепенному ухудшению товаров, которые они покупают. Например, внешняя привлекательность пищевых продуктов считается очень важной частью прибыли, в то время как качество пищи продолжает ухудшаться в результате различных махинаций.
В супермаркетах предлагают искусственно подкрашенные апельсины и хлеб на искусственно поднятом тесте, йогурт содержит химические вещества для подцветки и аромата; помидоры для блеска обрабатываются воском.
Подобные же вещи можно наблюдать в области одежды, домашнего хозяйства, автомобилей и других товаров. По мере того, как американцы делают все больше и больше денег, они не становятся богаче; наоборот, они все более нуждаются.
Развивающаяся экономика разрушает красоту природного ландшафта уродливыми постройками, загрязняет воздух, отравляет реки и озера.
Постепенно разрушая красоту среды окружающей людей, она, в то же время, лишает их чувства красоты, создавая для них невыносимые психологические условия".
Эти рассуждения были написаны в запальчивой манере 60-х, но они отразили многие из тех идей, на которые я натолкнулся несколько лет спустя в книге Шумахера "Малое прекрасно".В 60-е моя критика нашей современной экономической системы была основана исключительно наличном опыте, и я не видел альтернатив. Как и многие из моих друзей, я просто чувствовал, что экономика, основанная на неограниченном материальном потреблении, на непримиримой конкуренции и на ухудшении качества в угоду количеству, нежизнеспособна и рано или поздно обречена на провал. Я вспоминаю долгий разговор со своим отцом, когда тот навестил меня в Калифорнии в 1969 году. Он утверждал, что теперешняя экономическая система, несмотря на некоторые недостатки, является единственно возможной, и что моя критика беспочвенна, потому что я не могу выдвинуть никакой другой альтернативы. В то время у меня не было ответа на этот аргумент, но с тех пор у меня появилось предчувствие, что однажды, тем или иным образом, я буду вовлечен в попытки создания альтернативной экономической системы.
Итак, когда этим летним утром в лондонском метро я прочитал о работе Шумахера, я сразу же признал ее основательность и значительность для революционизирования экономического мышления. В то же время, тогда я был слишком занят работой над "Дао физики", чтобы читать книги по другим предметам, и прошло несколько лет, прежде чем я наконец прочитал "Малое прекрасно".К тому времени Шумахер был широко известен в США и особенно в Калифорнии, где губернатор Джерри Браун проникся его экономической философией.