Уроки украинского. От Майдана до Востока
Шрифт:
— Любовь к чему?
— К родной земле! Ее убить невозможно!
Снова металлически дребезжит телефон начальника штаба.
— Да! — отвечает он. — Где?! Еду!
И срывается с места. Садится в машину и уезжает. Во дворе появляется человек в спортивном костюме. На кожаном поводке он ведет бультерьера. Обнюхав и пометив территорию, тот ощетинивается на суку. Та вскакивает и с визгом убегает.
P. S. На следующий день эти люди приняли бой возле поселка Бирюково. Пятеро из них погибли.
Шахтеры
К штабу ополчения в Антраците Луганской области бесперебойно тянутся горожане. Сюда приходят пенсионерки узнать — когда будут бомбить. Сюда свозят нарушителей и пьяных. Воров и мародеров. Начальник штаба — местный казак Андрей — курит под деревом. Справа — палатка, где на полу стоят ящики с крупами и овощами. За лысеющей головой Андрея виднеется голова каменного Ленина. К уху он прижимает телефонную трубку. У штаба на стульях с двух сторон от входной двери сидят вооруженные бойцы. У их ног растянулась на солнце дворовая собака, которая вот-вот должна родить.
Подъезжает машина. Первым из нее выпрыгивает мужчина в форме, с черной подвернутой балаклавой на голове. Лицо его загорело и хмуро. Из машины ему в руки выталкивают полуголого человека, лицо которого закрыто грязной майкой. Его, с заломленными за спиной руками ведут в штаб, подгоняя сзади тычками.
— Это — наркоман, — объясняет Андрей.
Хмурый ополченец снова появляется из штаба.
— Почему у вас такое лицо? — спрашиваю его.
— Какое есть, другого не будет, — буркает он, проходя мимо, не остановившись.
— Они уже видели смерть товарищей, — отвечает за него Андрей.
— Я такой, какой есть! — возмущенно говорит тот, наконец, остановившись. Хочет улыбнуться, но то ли передумывает, а то ли не получается. Он садится в ту же машину и уезжает.
На площади перед штабом появляется группа людей — одиннадцать мужчин и женщина. У некоторых из них на руках — большие синие пятна, а у одного — самого молодого — синим выеден глаз. Это — угольная пыль, которая из кожи не вымоется никогда. Из штаба к ним тут же выходит человек в растянутом свитере. К уху он прижимает телефонную трубку.
— Я предлагаю вам сейчас подъехать на площадь к Горисполкому, — говорит он. — Сей-час подъехать! — давит на слова. — Не сможете? Значит, ваша шахта не будет больше работать! Ваша шахта переходит в нашу собственность! Вы этого хотите?! — Он делает паузу и слушает трубку. — Так это не угроза…
— Да он не понимает вообще ничего! — сплевывает под ноги один из шахтеров.
— Да вы людям зарплату заплатите! Вы чё так разговариваете, я не пойму! — ополченец продолжает кричать в трубку, а из той тоже несутся крики. — Вы что себя так ведете? Где вы сейчас находитесь?! А-а-а, вас тут нет… Давайте, значит, ваших замов! Пусть приезжают сюда! Да я вам не угрожаю! Я вам предлагаю решить вопрос мирным путем — отдать людям зарплату!..Как можно рассчитаться? Да очень просто! Я предлагаю продать одну из ваших машин. Вот ваши люди сейчас тут стоят — два, четыре, шесть, — считает он их по парам. — Двенадцать человек!
— И это еще не все, — говорит
— Ваши люди говорят, что у них нет денег на маршрутку, — говорит мужчина в трубку. — Это не ваши проблемы?!
— Надоел этот беспредел, — говорят шахтеры.
— Значит, вы не хотите нормально? Хорошо, все, спасибо. Значит, мы будем решать вопрос другим путем. Если вы боитесь к нам ехать, мы сейчас дадим ориентировку на ваших замов и привезем их сюда.
— Еще мужик называется, — цедит один из шахтеров. — Какой он на хрен мужик?
— Сколько ты без хлеба сидишь? — обращается к нему ополченец, убрав от уха трубку.
— Два дня уже, — нехотя отвечает тот.
— Я предлагаю вам стать директором шахты, — теперь ополченец обращается к высокому плотному мужчине, одетому в белую рубашку. — Это шахта уже не принадлежит Степанову! Он должен вам денег, значит, она принадлежит вам! — говорит он, и шахтеры пятятся назад, по всей видимости, совершенно не желая принимать на себя руководство шахтой. — Послушайте меня! — громко продолжает ополченец. — Ваш хозяин ездит на машине за сто двадцать тысяч долларов! Он купил ее на ваши деньги! Вы не должны бояться стать хозяевами!
— Не, я — тупой, я не могу, — отзывается один из шахтеров. — Я в шахту спустился, свое отработал, деньги получил, и больше мне ничего не надо.
— Он мог бы ездить на машине за двадцать тысяч долларов, а сто тысяч отдать вам!
— Да! Да! — соглашаются они.
— Он каждый день пьет водку!
— Не, водку он не пьет, — серьезно возражают шахтеры, — он пьет коньяк.
— Хоть шампанское! Хоть вино! — с чувством продолжает ополченец. — Главное — что стол у него каждый день накрыт! А вы не можете купить своим детям хлеб!
— Да! Да!
— Я знаю, на каком джипе ездит его жена! Это вы заработали деньги на ее машину! И я! вам! предлагаю! самим стать хозяевами шахты!
— Мы не можем, — говорит женщина. — Мы раньше в прокуратуру обращались, но никто нас не слышит. Нас всегда как будто нет.
— Мы работаем, работаем, — с горечью произносит еще один, — а они нам раз в несколько месяцев копейки как собакам кость бросят, а потом снова работай без денег! Но теперь уже накипело! Наши хозяева жируют, а мы выпрашиваем нашу же копейку!
— Теперь уже как раньше не пройдет! — говорят они. — Теперь нам помогут! Они думали мы к ребятам не обратимся! А мы обратились! Теперь появились те, кого они боятся! Теперь справедливость восторжествует!
— Выберите директора! — снова предлагает ополченец, но шахтеры отводят глаза — чтобы ни на кого из них не пал выбор.
В это время во дворе штаба появляется новая фигура — крупный седой мужчина, по лицу которого расползаются белые пятна страха. Шахтеры обступают его.
— Они думали, что они — царьки, — говорит в это время начальник штаба, наблюдавший разворачивающуюся сцену со стороны из-под дерева. — Они думали, что эти люди — быдло. Набирайте еще Степанова!