Усиливая Боль (Переработанное)
Шрифт:
…она сидит до половины пятого, и завтра у нее сделка, которую нельзя сдвинуть или отложить, и никто больше не разбирается в этих документах, и у нее начинается приступ паники, потому что ее мозг сам по себе требует сна и покоя, и она ощущает слабость в руках и ногах, но где-то в груди у нее горячий стержень затвердевшей воли, и она не может лечь и продолжает работать, но паника все сильнее, и она закрывает ноутбук и выходит на балкон, но воздуха все равно не хватает, и она хочет кому-то позвонить, но не знает кому, или просто некому…
…она встречала с тех пор кого-то, кто пытался стать к ней ближе, но так и не нашла нужного, и все, что ей оставалось – следовать бесхребетному, пустому совету знакомой «Крепись, будет и на нашей улице праздник». Она помнит, как в тот период иногда также замирала от того, что переставала понимать, что с ней происходит, теряла ощущение реальности, и чаще всего это происходило в таких массивных помещениях, как «Галерея».
«Связь-Нэт», «Антиквариат»…
Улица встречает ее другими вывесками, шумом и все той же вонью. Она старается как можно быстрее пройти в метро, потому что желания продолжать какую-либо деятельность в центре у нее не было и не появилось. Сравнивая свое состояние тогда, в период повышенной интенсивности труда, и сейчас, когда она может отложить на завтра даже то, что нужно было сделать вчера, Катя не совсем понимает, стоило ли оно того. Но ей кажется, что сам факт того, что она пережила этот период и выстояла, значит немало.
«Курсы иностранных языков», «Профессиональная чистка зубов», «Новый вкус – миндаль», «Петроградская недвижимость», «10 лет OPI», «Поверьте своим глазам»…
На нее несутся рекламные плакаты, установленные вдоль эскалатора, и каждый из них проходит сквозь ее сознание, и каждый уходит в никуда. Увидев внизу девушку, обнимающую огромного плюшевого медведя, Катя ощущает, как из нее понемногу просятся наружу слезы. Когда-то тот самый ее парень подарил ей такого же медведя, только более естественной расцветки. Это было незадолго до начала их регулярных ссор и расставания. И в один прекрасный вечер, когда расставание можно было считать оформленным, снарядив организм парой бокалов шампанского, Катя взяла строительный нож и порезала игрушку в клочья, превратив в нечто бесформенное, и вынесла в таком виде на помойку. Наутро она не совсем понимала, зачем это сделала, но умом видела в этом символический акт прощания с прошлым. Увы, это не помогло ей сразу же избавиться от чувства потери.
В метро внимание Кати привлекает худая девушка в черном платье, с пугающе темными глазами, в черных балетках не по погоде. Она говорит вроде как со случайно встретившимся парнем, и когда он выходит из вагона, выражение ее лица показывает, будто она съела что-то неимоверное кислое. Она держит в руках крутку, из внутренней части которой торчат огромные ярлыки, которые явно ей мешают, но отрезать которые она почему-то не решается.
Напротив Кати встает парень в расстегнутой кожаной куртке, и на его футболке кислотно-зелеными буквами выведена надпись «Diabolus Est In Details». Катя пожимает плечами и закрывает глаза. Принимает спящий вид и ждет объявления «Парк Победы», следующая станция «Московская»
За одну остановку ее отвлекает болтовня двух мужских голосов.
«Да посмотрел в зеркало с утра, так ощущение, что за ночь постарел»
«Так это потому что не пьешь ни хрена, вот и стареешь»
«Ну, наверное. Давно уже так»
«Организм нужно проспиртовывать, тогда он и сохраняется лучше»
«Как в Кунсткамере уроды?»
Смех.
Катя открывает глаза и смотрит на обладателей голосов. На них дешевая китайская одежда уже потрепанного, переношенного вида, сильно потертая обувь того же пошиба; они не причесаны и не очень приятно пахнут, и у них на плечах по большой типовой черной текстильной сумке не первого года свежести. Кате кажется, что эти двое уже достаточно проспиртовали себя, и уровень их жизни этому вполне соответствует.
Странное ощущение возбуждения, которое растет в Кате, когда она закрывает случайно вылезшую страницу порносайта, не хочет покидать ее и когда она думает о работе, и о том, что ей некуда пойти сегодня. Не покидает, когда она включает на мизерной громкости музыку и запускает «экзист». Она сдается, находит в истории этот сайт и, покопавшись в записях, решает включить что-нибудь спокойное, без извращений. Включает запись, где парень методично вылизывает промежность брюнетки, после чего ставит ее на четвереньки и жестко имеет в течение нескольких минут под наигранные стоны, типовые «Oh my god, yes…» и периодическое хлюпанье. Катя смотрит на это с сомнением, но небольшое возбуждение это все-таки вызывает, и она расстегивает халат и поглаживает себя по соскам, когда парень начинает мять обильные груди своей партнерши. Но когда он вытягивает член и переставляет его в анальное отверстие девушки и делает это даже слишком легко и непринужденно, Катя выключает запись. Ее терзают неприятные ассоциации с одним парнем, который как-то раз практически силой смазал ей задний проход и вставил в него свой немаленький член, чем принес обильные болевые ощущения и перечеркнул
Включает запись с лесбийским сексом, и уже это видео вызывает у нее настоящее возбуждение, и она начинает ласкать себя, обильно смазав пальцы слюной, но что-то не так, и ее раздражает все вокруг, и она выключает звук у записи и прекращает попытку самоудовлетворения. На экране две девушки доставляют друг другу удовольствие в позе «69», а Катя сидит и едва не плачет от того душевного состояния, в котором она находится вопреки своей воле. Уходит в душ – уже во второй раз за вечер, на этот раз – чтобы снять вновь скопившееся на ровном месте напряжение с помощью теплой воды.
Тепло разливается по ее телу вместе с потоками воды, и она думает о том, что на улице холодно и сыро, потому что снова пошел дождь, и осознание того, что она сейчас в уютной теплой квартире, где никто ей не указ, что и как делать, и она единоличная хозяйка своей жизни, заставляет ее почувствовать душевный подъем. У нее начинает слегка потягивать внизу живота, и ее руки тянутся вниз, поглаживают живот, поднимаются к груди, откидывают волосы назад. Она прикасается ладонью к паху и понимает, что после этого уже не сможет остановиться. Опирается о стену, ставит ногу на край ванны и массирует клитор, содрогаясь и постанывая. Сплевывает на пальцы и аккуратно вводит их во влагалище. Представляет себе какого-то парня, идеальных форм тела, нежного и ласкового, сидящего у ее ног и вылизывающего всю ее вагину. Проходится пальцами по половым губам, снова трет клитор, но чувствует, что образ в сознании только мешает ей и отбрасывает его и думает только о чистом удовольствии. Ускоряет темп, гладит ягодицы, легонько касается пальцем анального отверстия, ощущает близость пика ощущений и, достигнув его, оседает на край ванны, зажимает руку ногами, закрывает глаза и стонет. Но уже спустя полминуты после того, как быстрый, слабый оргазм пролетает по ее телу, она ощущает не столько удовлетворенность, сколько странные, смешанные эмоции. Стыд. Смятение. Удрученность от осознания того, что рядом нет никого, кто разделили бы ее экстаз.
Моется заново.
Выключает воду.
Выходит из ванной.
«Привет. Подружимся?»
Попытка начать знакомство с такой фразы выглядит весьма оригинально, но Катю это не прельщает. Она вспоминает о том случае, когда она допустила секс по дружбе – первый и единственный раз в жизни. Тогда она была одинока, и друг – одногруппник, который пытался ухаживать за ней не один год, но получал только «давай останемся друзьями», - показался ей интересным вариантом. Она решилась дать ему шанс показать себя и проверить, сможет ли она сама построить с ним какие-то более близкие отношения. Потом она искренне жалела, что допустила эту слабость, но на тот момент вариант казался подходящим – наверняка безопасный партнер, который ни на что не будет в обиде. Она, конечно, не верила в то, что он любил ее одну, и все эти годы у него никого не было. Разумеется, она осознавала, что после секса что-то поменяется, и придется сделать какой-то выбор. Тем не менее, обычное животное вожделение перевесило все разумные доводы против, и в один прекрасный день Антон – тот самый друг, - получил карт-бланш от немного выпившей и повеселевшей Кати. В принципе, что-то он из себя представлял, да и старался, наверняка, изо всех сил, чтобы показать свою любовь, но Катю это не очень впечатлило. Крохотный оргазм, вымученный длительным толканием в ее теле, оказался ничтожным по сравнению с тем дискомфортом, который она ощущала, чтобы не дать себе волю просто отшить Антона сразу после того, как он в нее вошел. Пост-фактум, у них еще были дружеские встречи, но общаться с ним, как раньше – с приятельскими беседами, обширной откровенностью, гулянками в общей компании, - ей уже было не по силам. Она не могла смотреть на него, как на друга, потому что он не мог не смотреть на нее, как на самку, которую он одолел уговорами. Позднее она поняла, что просто попалась на его удочку и была его резервным вариантом на безрыбье, потому что с последней из девушек он расстался за день до их секса, а следующую завел неделю спустя – отчаявшись просить продолжения. По официальной же версии, у него никого не было черт те сколько до нее и после нее. Он создал приличную легенду, и Кате не хотелось ее разрушать, потому что она здорово повышала ее самооценку, но стоило ей на пьяную голову спросить у их общего незаинтересованного приятеля, как все было на самом деле, как иллюзия вечной любви рухнула, а вместе с ней – и остатки надежды на дружбу хотя бы по телефону. В любом случае, она сделала вывод, что секс без стойких чувств, по дружбе, как в американском кино, или по финансовому расчету – есть нечто совершенно безвкусное само по себе, но оставляющее, тем не менее, горькое послевкусие. Она не получила от него больше, чем от мастурбации собственной рукой, а близкий друг, не раз выручавший и поддерживавший ее в жизни, стал для нее лживой мразью и осквернителем ее тела.