Ускользающие тени
Шрифт:
Решив, что ее собеседник удивительно мил, Сидония сочувственно кивнула.
— Я понимаю, что вы хотите сказать. Но давайте поговорим о концертах: сколько их вы планируете устроить? У Рода не было точных сведений.
— Несколько, сначала упомяну про концерты в Москве. Вы будете выступать в самом Кремле, в одном из самых величественных залов дворца. Концерт предназначен главным образом для «очень важных персон» — правительственных служащих и так далее. Затем вам предстоит играть в Концертном зале имени Чайковского, здесь, на улице Горького, а потом — в Большом зале консерватории. На этом концерте будут присутствовать обычные слушатели, студенты и туристы.
— Они
— Нет, что вы, афиши уже давно заменили, — улыбнулся Василий, обнажая золотые коронки и осушая еще один бокал водки. — Кроме того, Сидония — вы позволите называть вас так? — Вы гораздо красивее Никласа, а русские зрители очень это ценят.
— Я беспокоюсь насчет программы — она состоит главным образом из пьес георгианских времен. Как вы думаете, подойдет ли она в этом случае?
Василий склонился к ней, игриво грозя пальцем:
— Понятно, значит, вы не знакомы с русской историей! Екатерина Великая правила Россией почти одновременно с вашим Георгом III. Вам придется играть на ее клавикордах, которые были отреставрированы и хранились в Оружейной палате. Для этого случая как нельзя лучше подойдет музыка георгианской эпохи.
Но Сидония почти не слушала его: при упоминании имени короля она испытала странные ощущения. Когда после летней вечеринки Род клялся, что видел призрак, Сидония часто размышляла, неужели это была Сара Леннокс, неужели звуки песни скрипача-цыгана привлекли к ней в дом девушку, жившую в Холленд-Хаусе двести лет назад? Сама Сидония, слишком поглощенная игрой, ничего не видела, но Финнан рассказывал впоследствии, что несколько мгновений он видел, по его описанию, «грустную леди», стоящую на пороге и слушающую клавикорды с изумленным выражением лица. Теперь все было в прошлом. Сидония находилась в древней стране, многое в которой оставалось тайной для Запада, а Финнан вскоре должен был отправиться на другой конец света, в не так давно открытую страну, исследовать причины не так давно открытой болезни.
Сидония не смогла сдержать вздох, и Василий проницательно взглянул на нее:
— Вам грустно? Вероятно, вам пришлось расстаться с мужем?
Она покачала головой:
— Нет, всего лишь с другом. Я одинока, хотя некогда была замужем.
— Как бывает каждый, — философски заметил Василий.
— Да, — кивнула Сидония и взглянула в сторону двери, расположенной справа от стойки бара, с любопытством изучая группу только что вошедших людей.
Она не могла поверить собственным глазам, и тем не менее только что в бар вошел ее бывший муж. Найджел Белтрам не только оказался в Москве одновременно с ней, но и остановился в том же самом отеле!
— Боже милостивый! — ошеломленно выдохнула Сидония.
— Что случилось? — обеспокоснно спросил Василий.
Внезапно ей показалось слишком затруднительным и скучным объяснять ситуацию, особенно из-за этого невероятного совпадения.
— Я только что видела своего знакомого из Англии. Как говорится, мир тесен.
— Это английские парламентарии, — мрачно сообщил ей Василий. — Не хотите ли присоединиться к ним?
— Нет, благодарю вас. Лучше давайте продолжим. Все равно он увидит нас через пару минут, и спрятаться здесь негде.
— Вам неприятен этот человек?
— Нет, я бы так не сказала. Просто с ним придется быть любезной. Вероятно, он сам подойдет. Вы не возражаете?
В широкой улыбке блеснули зубы Василия:
— Вскоре мы пойдем обедать, так что терпеть его присутствие придется недолго. Русский медведь объяснит английскому бульдогу, что у великой музыкантши и ее московского агента серьезный разговор, и бульдогу придется уйти.
Сидония подавила смешок. Найджел, у которого недавно появился очередной подбородок, действительно напоминал бульдога, причем положение не спасали даже его величественные, немного старомодные манеры. Она отметила, что Василий вызвал у нее улыбку простым, но остроумным оборотом, однако лишенным всякой нелюбезности.
— Благодарю вас, мистер Медведь, — произнесла она.
— Рад служить, мадам. Итак, какой обед вас устроит? В этом отеле три ресторана, один расположен прямо над нами и называется «Золотым залом», там подают традиционные блюда…
— Это звучит заманчиво, — отозвалась Сидония. — Я бы не отказалась.
— Тогда пойдемте. Если вы встанете справа от меня, бульдог может вас не заметить. Он стоит спиной к залу, у стойки.
Их бегство удалось, хотя Сидония понимала, что в конце концов им с Найджелом придется встретиться. Поднявшись по широкой лестнице, она очутилась в самом уютном из ресторанов, в каких когда-либо бывала. Столик стоял у окна, из которого открывался вид на оживленную улицу Горького, в другом конце зала помещались площадка для танцев и эстрада, где группа музыкантов в национальной одежде играла на балалайках. Сидония едва смогла прийти в себя, очутившись в атмосфере совершенно иной, романтичной и необычной культуры.
— Я думала, в России серо и тоскливо, не так, как здесь.
— Эта страна наполнена тоской, серость привычна для нее, — ответил Василий, — но истоки этой тоски, кроются слишком глубоко, их происхождение слишком загадочно, чтобы быстро исчезнуть. Вспомните о наших древних монастырях, о церквях с куполами-луковицами, иконах и полузанесенных снегом дворцах. Ничто не сможет изменить их, даже войны и революции.
Неизвестно почему, на глаза Сидонии навернулись слезы.
— Какие прекрасные слова! Я буду стараться изо всех сил, играя для русских слушателей.
— Завтра вы сможете посмотреть клавикорды. А теперь обязательно подкрепитесь — любовь и разлука приносят печаль.
— Кто лучше русских, — произнесла Сидония, улыбаясь сквозь слезы, — знает, что имел в виду Чехов?
— Великий человек, — кивнул в ответ Василий. — Давайте выпьем за него.
Они подняли бокалы и выпили водку одним глотком, по московскому обычаю.
Весть мгновенно облетела весь Лондон: королевская невеста оказалась не просто дурна собой, а воистину уродлива; более того, она пила кофе вместо чая, не брала в рот вина, мучилась приступами морской болезни по пути из Гаксхавена в Гарвич и появилась на причале в платье ужасного фасона, без малейших признаков пудры и румян на лице! Язвительный и умный Гораций Уолпол заметил, что у принцессы прекрасные волосы и «недурная» внешность, а затем разразился хохотом, пока герцогиня Гамильтон, которая путешествовала с будущей королевой, пустила слух, что Шарлотта перепугалась и побледнела, едва заметив Сент-Джеймсский дворец.
Готовясь принять ее, как только карета остановится у подъезда, на ступенях выстроились все придворные кавалеры и дамы Англии, в том числе и леди Сара Леннокс. Приближенные короля, видя, как вытянулось его лицо при первом взгляде на будущую жену, считали, что заметили попытку скрыть неприятное удивление от столь перепуганной и уродливой особы.
— Различия между королевой и леди Сарой образуют совершенно поразительный контраст, — прошептал лорд Гленберви своей жене, и оба со злорадством улыбнулись.