Услада пирата
Шрифт:
Скай торжествовала: она взяла над ним верх, к его горлу приставлен стальной клинок, а он все еще угрожает ей!
– Мне так и хочется вас исполосовать, на куски разрезать! – прошептала она.
– Причем немедленно, – сказал он спокойно. – Лучше всего было бы совершить это кровавое убийство сию же минуту, не то вы будете всю жизнь сожалеть, что упустили момент.
– Я так не думаю. Полагаю, вы сию же минуту покинете мою каюту.
– Только вместе с моей шпагой.
– А вот это будет трудно. Ваша шпага у меня.
– Нет,
Может быть, он понял, что она не в силах его убить, может быть, она держалась недостаточно угрожающе, а может быть, слишком упивалась собственным триумфом – как бы то ни было Скай пала жертвой его быстроты и смелости. Он взялся за лезвие обеими руками и оттолкнул его от себя, прежде чем вырвать у нее рукоятку. И проделал он все это с такой скоростью и беспечной бравадой, что не успела она и глазом моргнуть, как лезвие уже оказалось у ее груди.
Он любезно улыбнулся:
– Моя шпага у меня, миледи, как видите.
Скай опустилась на корточки, настороженно глядя на лорда Камерона. Он очень медленно просунул шпагу между кружевами ее ночной рубашки. Острый край легко и бесшумно разрезал тонкую шнуровку, и рубашка распахнулась. Скай не поняла, желание или отвращение вызвало у него то, что он видел. Он легко отодвинул ткань с ее груди опытной рукой – острое как бритва лезвие даже не поцарапало кожу. К замешательству Скай, тело ее ответило самым тревожным образом: груди напряглись, соски отвердели. Ее дыхание участилось, и он, разумеется, понял по биению пульса, как быстро побежала кровь по жилам.
– Негодяй! – воскликнула она и оттолкнула шпагу. С низким гортанным смехом он опустил руку.
Она кое-как стянула свой корсаж.
– Такая была прекрасная сорочка! – сварливо заметила она.
– Поскольку кормить и одевать вас – мой долг, я заменю ее, мадам. Смею сказать, покупка новой вполне стоит того.
– Не смейте так говорить!
– Бедняга тот разбойник, который захватил вас, миледи! Вот почему Ястреб отпустил вас, не спросив ни единого фартинга!
Тихо посмеиваясь, он повернулся к двери. Если бы она была наделена хоть крупицей здравого смысла, она бы дала ему уйти. Но в этот момент здравый смысл был последним в числе ее добродетелей. Скай вылетела из постели и наскочила на лорда Камерона, размахивая кулаками.
– Нечего тут развлекаться, вы мне не муж, и я категорически требую…
Она оборвала свою гневную тираду, так как он повернулся на каблуках и заключил ее в объятия. Шпага упала на пол, он не обратил на это ни малейшего внимания. Несколько мгновений он ничего не говорил, Скай тоже замерла, ощущая жар его тела, думая, что теперь, более чем когда-либо, она зашла слишком далеко. Он держал ее стальной хваткой, не двигаясь, почти не дыша. Наконец прошептал совсем тихо:
– Не дразните меня, если только не хотите, чтобы я сейчас же подтвердил свои супружеские права!
Скай опустила голову и исподволь поглядывала на него с благоговейным
– Пожалуйста! Я прошу прощения, отпустите меня!
Он раздраженно выдохнул и медленно выпустил ее.
Его пальцы коснулись обнаженной груди, когда он стягивал разошедшиеся складки на ее порванной сорочке.
Он пошел к двери, и Скай обрадовалась. Оставшись, наконец одна, она опустилась на постель, съежилась, поджала ноги к животу. Во имя Господа, что ей теперь делать? Она не может стать его женой, не может отдаться ему…
Возможно, она уже носит ребенка пирата. В смятении она снова выскочила из постели и сделала несколько глотков крепкого рома.
В своей каюте Петрок Камерон – капитан «Леди Елены» и когда-то хозяин своей судьбы – выпил значительно больше, чем несколько глотков рома. Он сел за бюро, разразился потоком проклятий и выпил еще.
К черту Спотсвуда! К черту Черную Бороду, и Логана, и Вейна, и любого пирата, бороздившего когда-либо воды Атлантики или Карибского моря.
– А самое главное, – пробормотал он вслух, – будь проклят Серебряный Ястреб! Чтоб он сгорел сто тысяч раз в аду!
Он умолк и откинул голову на спинку кресла. Ром постепенно уносил напряжение и муку, боль и желание, расслаблял судорожно сведенные мышцы и члены. Он закрыл глаза, но не мог забыть о ней, не мог забыть ее аромата, нежности ее кожи…
А ее волосы, которые, словно солнечные лучи, рассыпались по ее восхитительной груди! А ее сине-зеленые, как море, глаза, манящие глубиной и изменчивым цветом…
Больше всего на свете хотелось ему привести ее назад в эту каюту и быть с ней рядом в постели всю ночь напролет. К дьяволу весь мир! Пусть кто угодно нагрянет и разобьет их, сокрушит – он с радостью умрет, пойдет ко дну, лишь бы держать ее в своих объятиях…
Ведь она его жена. Он имеет право…
Глупец, он сам все разрушил, в порыве страсти обрек сам себя на ад, и в этом аду ему предстоит гореть.
Он коснулся своих чисто выбритых щек и царапины, которую оставил клинок пирата во время вчерашней схватки. Поморщился, справедливо отметив, что, пройди лезвие чуть ближе, его жизнь была бы кончена, провел пальцами по шее, где еще чувствовался холод от прижатого острия шпаги. Он снова увидел перед собой ее гордое лицо, огонь в глазах, сладостный триумф. Похоже, она не умеет отступать, нет, она просто не отступает, даже когда побеждена. Даже когда он перехитрил ее, когда разорвал шпагой изящную шнуровку на ее рубашке, она продолжала испепелять его взглядом. Ее поражение обернулось против него: он всем сердцем захотел коснуться ее, ощутить в ладони полноту ее груди.