Услышать тебя...
Шрифт:
Где она сейчас? Хотелось думать, что она страдает, терзается, скучает по нему, Сергею, и мечтает возвратиться и попробовать начать все сначала... А что, если она действительно вернется?..
— К черту! — вырвалось у него вслух. — Лучше утопиться. .. ;
Николай зашевелился и приподнял голову. Окно розово пылало. Вот-вот должно взойти солнце. Туман немного рассеялся, поднялся выше. Теперь он доставал до нижних ветвей сосен.
— Не думай о ней,— сказал Николай. — Она плохо на тебя влияла. Наверное, в семейной жизни так и должно быть: муж жене все свое хорошее, доброе отдает,
— Ну, это ты загнул! — возмутился Сергей,
— Со стороны видней...
— Какого же черта я тогда разводился?
Николай заговорил о другом:
— Есть люди, которые не могут без женщины, вернее без домохозяйки. Должен ведь кто-то обед варить, постирать, в общем, заботиться и ухаживать? Сам он даже яйцо не сумеет себе сварить. Таких людей в первую очередь волнует, какой хозяйкой будет жена, а уж потом все остальное. Они и года не могут без женщины прожить. В квартире у них кавардак, да и сами быстро опускаются: немытые, нечищенные, вечно на одежде пуговиц не хватает... А вот я, например, научился все сам делать: и готовить, и стирать, и штопать. Поэтому для меня духовное начало в человеке ценнее, чем материальное. .. Мой критерий отношения к женщине как жене чрезвычайно высок.
— С такими, брат, запросами ты вряд ли когда-нибудь женишься, — сказал Сергей.
— Твой пример еще больше меня убедил, что спешить ни к чему, — усмехнулся Николай.
— А я женюсь, — сказал Сергей. — И на этот раз не возьму тебя в загс свидетелем...
— Я и не соглашусь.
— Я женюсь, Колька, на самой прекрасной и умной женщине на свете...
— Уже прогресс... — улыбнулся Николай. — Раньше ты называл ее Прекрасной Незнакомкой!
— Ты опять против? — подозрительно уставился на него Сергей.
— Ты меня все равно не послушаешься.
— Ты же сам говорил, что Лена тебе нравится.
— Мне — да, — сказал Николай.—А я ей — нет. .
— При чем здесь ты? — удивился Сергей.
— Видишь ли, у меня нет уверенности, что и ты ей очень уж сильно нравишься...
— Нравишься! — фыркнул Сергей — Она меня любит, дубина!
— Вот даже как? — насмешливо посмотрел на него Николай. — С чего это ты взял, что все должны тебя любить? Не такой уж ты красавец, к женщинам невнимателен, забывал даже любимой жене на день рождения цветы дарить... Слишком много времени отдаешь работе, а женщины требуют постоянного внимания... И выглядишь ты не солидным журналистом, а этаким парнишкой-водопроводчиком. ..
— Как моя жена, заговорил. .. — Сергей запнулся и поправился: — Как бывшая жена!
— Я тебе правду сказал!
— Хочешь, я тебе тоже правду скажу? — отомстил ему Сергей. — Хотя ты и выглядишь солидно и фигура у тебя осанистая, а когда бороду приклеишь, можешь царя Бориса Годунова играть, ты вот чем кончишь: пока еще молод и крепок, будешь ходить в холостяках и развлекаться, а когда согнет в три погибели и из тебя песок посыплется, найдешь себе какую-нибудь дурочку медсестру или пожилую одинокую врачиху и женишься, конечно, если еще согласятся. А в приданое принесешь кучу старческих хворостей и
— Все верно, — рассмеялся Николай и сбросил с себя одеяло.— Подымайся, философ-инспектор! Я целый месяц мечтал на утренней зорьке забросить удочку!
Они идут по звонкому чистому бору. Где-то в вышине тонкими голосами перекликаются птицы, поскрипывают под ногами сухие шишки, шуршит седой мох. С нижних ветвей сосен и елей свисают бурые пряди мха. Небо над головой ослепительно синее. Редкие белоснежные облака высоко проходят над лесом. Солнце выстлало бор неровными желтыми плитами. Эти плиты, будто живые, двигаются, переползают с места на место. И сухие иголки на мху неожиданно золотисто вспыхивают.
У Николая в руке причудливо изогнувшийся корень. Он напоминает страуса, широко расставившего свои длинные узловатые ноги. Николай давно собирает разные интересные сучья и корни и потом мастерски обрабатывает их, придавая им черты всевозможных зверюшек. В комнате у него все полки заставлены этими оригинальными поделками.
Он зорко смотрит по сторонам, под ноги. Иногда нагибается и поднимает сук или корягу. Внимательно осмотрев, отбрасывает в сторону. На опушке бора остановился возле молодой березы, тонкий ствол .которой спрятался в нежной зеленой листве, и, достав нож, стал осторожно отделять от коры небольшой, с кулак, кап. Из березовых капов Николай делал красивые вазы и пепельницы и дарил знакомым. У Сергея тоже была такая пепельница. Лиля увезла ее в Москву. И теперь ее знакомые стряхивают туда пепел с сигарет...
— Как пишется? — спросил Николай. Светлая прядь то и дело свешивалась ему на глаза, мешая работать, и он рывком отбрасывал ее в сторону. За два дня, проведенные на озере, лицо Николая загорело, скулы обветрились.
— Пока осматриваюсь, привыкаю, — коротко ответил Сергей.
— Новый роман начнешь? Или повесть?
— У меня сейчас роман с озером Большой Иван, — улыбнулся Сергей. — Озеро меня уже покорило, а вот покорю ли я его? ..
— Здесь только и создавать шедевры, — улыбнулся Николай. — Честное слово, я всегда мечтал пожить на лоне природы вот в таком чудесном месте.
— Ты думаешь, здесь курорт? У меня дел всяких полно. Кроме этого озера, еще десяток водоемов. На многих еще и не был. И потом, не хуже химика вожусь с пробирками, термометрами, потрошу рыбьи желудки, мечу щук, каждый месяц измеряю и взвешиваю мальков... А браконьеры?
— Поймал хоть одного?
— Да как тебе сказать, — улыбнулся Сергей, вспомнив Лизу. — Поймал одного матерого и... отпустил!
— Чем взятки берешь: водкой или рыбой?
— Не дают, понимаешь.
Николай отделил кап от ствола и стал внимательно разглядывать. Сейчас этот светло-серый бугорчатый нарост не представлял ничего интересного. К нему надо приложить такие искусные руки, как у Николая Бутрехина, Трудно поверить, что из этого уродливого нароста получится изящная, тщательно отполированная пепельница или вазочка для цветов.
— Когда у твоей Лены день рождения? — спросил Николай, пряча кап в сетку, которую всегда таскал с собой. — Я ей вазу вырежу...