Услышать тебя...

Козлов Вильям Федорович

что-нибудь было, я бы предупредила его о твоем приезде...

Уткнувшись ему в плечо, Лиля всхлипывала. Заме­тив, что на круглых плечах и спине жены высыпали му­рашки, Сергей глухо сказал:

— Оденься.

Лиля еще секунду стояла неподвижно, потом оторва­лась от него и подошла к стулу, на котором в беспорядке была брошена ее одежда. Все еще всхлипывая, стала медленно одеваться. Сергей в зеркало видел, как она надела пояс, привычным движением натянула капроно­вые чулки, затем, завернув назад руки так, что на плечах образовались глубокие ямочки, долго и безуспешно пыта­лась застегнуть лифчик.

Покосившись на него через пле­чо, тихо попросила:

— Застегни.

Помедлив, Сергей повернулся к ней и застегнул на все четыре пуговицы. Лиля сделала движение, чтобы прильнуть к нему и поцеловать, но он, предвидя это, отошел в сторону. «Он, наверное, так же застегивает ей лифчик», — горько подумал он.

Одевшись, Лиля принялась убирать постель. Акку­ратно сложила простыни, одеяло с пододеяльником и положила их в нишу, а тахту накрыла ковровым покры­валом.

— Я понял, он сюда придет? — негромко спросил Сергей.

Ему вдруг опять захотелось закурить, хотя он в по­следнее время редко курил. Глядя на себя, мрачного, угрюмого, как бы со стороны, он подумал, что сейчас очень напоминает киногероя, который собирается же­стоко расправиться с женой-изменницей... Но никакой трагедии не будет, и зритель уже знает, что он ее про­стит. И, хотя на душе было тяжело, эта мысль немного развеселила его. Нужно что-то сделать, чтобы не похо­дить на этого обманутого любимой киногероя...

— Что же ты молчишь? — спросил он, садясь на стул,

— Мне больше нечего сказать.

— Когда он придет?

— Он, по-моему, пьяный. Сказал, что садится в такси и едет сюда.

— Ну что ж, подождем, — сказал Сергей и снова по­думал, что хорошо бы закурить, но и движения не сде­лал, чтобы достать сигареты.

С того самого момента, когда зазвонил телефон, им владели самые противоречивые чувства. Он злился на Лилю, на себя, на квартирную хозяйку, которая уходит из дома, когда это нужно ее жиличке. И только сейчас, ожидая, когда позвонят в дверь, он стал думать об этом парне. По какому праву он вторгается в его жизнь? По­чему он звонит сюда, как хозяин, уверенно и настойчиво? Глухое бешенство закипало в нем. «Спеши, спеши, милый Роберт! — яростно думал он. — Тебе не придется долго звонить у двери... Я очень жду тебя!»

Сергей слышал, как Лиля снова подошла к нему, но ничего не сказала, лишь тяжело вздохнула и ушла на кухню. Зажурчала вода, забрякала в раковине посуда.

И хотя Сергей с нетерпением ждал звонка, он вздрог­нул, услышав его. Из кухни выглянула Лиля. Лицо у нее бледное.

— Я не хочу его видеть, — сказала она.

— Зато я хочу.

Сергей поднялся со стула и подошел к двери. Пово­рачивая запор, с удовлетворением отметил, что пальцы не дрожат, а по всему телу разливается знакомое воз­буждение, от которого каждая мышца начинает играть и пружинить.

Краем глаза он видел, как расширились глаза у Лили, она пристально смотрела на него.

У нее было та­кое выражение, будто она хочет что-то важное сооб­щить ему. Сергей на мгновение задержался на пороге, но Лиля ничего не сказала.

И вот они лицом к лицу. Конечно, незваный гость все сразу понял, потому что темные глаза его забегали, тонкие губы стали еще тоньше. Он отшатнулся и про­бормотал:

— Я, наверное, не туда...

— Туда, туда, —

сказал Сергей, втаскивая его за рукав в комнату.

Когда человек трусит, это сразу заметно, а Роберт струсил. Он бы ни за что сюда не пришел, если бы не был уверен, что Лиля одна... В черных глазах его метался животный страх, он сделал еще попытку отступить, но было поздно: дверь с сухим металлическим сту­ком захлопнулась за его спиной.

Сергей никогда не видел своего лица в гневе. Когда человек в гневе, ему не приходит мысль взглянуть на себя в зеркало.

— Раздевайся, — незнакомым самому себе хриплым голосом, едва разжимая зубы, проговорил он.

Роберт молчал. Лицо его расплывалось, бледнело. Сергей сорвал с его головы рыжую пыжиковую шапку, с треском, так, что разлетелись пуговицы, распахнул и стащил модное, с дорогим воротником зимнее пальто и швырнул в угол.

Глухо стукнула бутылка, спрятанная во внутреннем кармане. Наступила тишина. Двое мужчин сверлили гла­зами друг друга. Из кухни доносилось мирное журчание воды, звякали вилки-ложки. Над головой жужжал счетчик.

— А теперь выкладывай, что тебе нужно от моей жены? Что ты пристаешь к ней?

Роберт проглотил комок, он стал приходить в себя. Даже поправил на белой нейлоновой рубашке темный с искрой галстук. Может быть, ничего бы и не случилось, если бы Роберт нашел точные, правильные слова, ну хотя бы просто сказал, что очень любит Лилю и не мо­жет без нее, но Роберт повел себя иначе. Вытаращив глаза, он визгливо заговорил:

— Это ошибка! Она меня любила! Только меня! И сейчас любит, а замуж вышла назло мне. Мы поссо­рились. .. Она сама говорила... Она моя, понял?! А ты — чужой! Я ее муж, а не ты...

От него несло водочным перегаром. Брезгливо по­морщившись, Сергей наотмашь ударил в это искривлен­ное лицо. Роберт отлетел к обитой двери и, ухватившись руками за косяк, едва удержался на ногах. Оттолкнув­шись от двери, он по-бабьи скрюченными пальцами вце­пился Сергею в лицо и волосы, но тут же получил еще один сильный удар, второй, третий...

Роберт, втянув голову в плечи, закрылся обеими ру­ками. Он сразу сник, прижался спиной к двери и боль­ше не защищался. А Сергею опять почему-то вспомни­лись кадры кинофильма: двое стройных мускулистых мужчин в джинсах наносят друг другу мощные красивые удары... В жизни так не дерутся. На своем веку много раз приходилось Сергею драться, и никогда ничего похожего на кино не было. Чаще всего вот так: кровь из носа, клок волос из головы и глубокие цара­пины на лице. В жизни дерутся гораздо более жестоко и некрасиво. Так что женщинам лучше не смотреть на это зрелище. Впрочем, Лиля и не смотрела: из кухни по-прежнему доносились самые мирные звуки на свете — журчание воды, звон посуды.

Бить этот мешок с костями больше не хотелось. Про­тивно было. Такие после первого же ощутимого удара перестают давать сдачи. Сразу успокаиваются. Роберт, найдя выгодную позицию — сидячего и лежащего не бьют, — привалился головой к двери и, размазывая по лицу кровь, молча и загнанно смотрел на Сергея. Выта­щив из кармана чистый платок, тот бросил ему, с пре­зрением сказав:

— Вытри нос-то, герой-любовник! Роберт послушно прижал платок к носу.

Присев на корточки и глядя ему в самые зрачки, Сер­гей негромко сказал: