Усмиритель душ
Шрифт:
Чу Шучжи за это время успел разобраться с замком, и дверь перед ним медленно отворилась.
Ноздри защекотал влажный и густой запах разложения.
Глава 35.
— Я пойду первым. Малыш Го, ты за мной, старина Чу — прикрываешь тыл. — Юньлань начал было идти, но, вспомнив кое о чём, остановился. Достав из наплечной кобуры пистолет, он спросил у Чанчэна: — Ты сдал экзамен по стрельбе?
Го Чанчэн стыдливо
— Экзаменатор сказал, что я сдам тест только через его труп.
Юньлань вздохнул.
— Ну, а нож? Им ты умеешь пользоваться?
Го Чанчэн понурился ещё сильнее.
Чу Шучжи холодно и презрительно хмыкнул, отчего Чанчэну стало ещё более не по себе.
— Я нанял самого большого в мире пацифиста. — Юньлань грустно окинул взглядом бесконечную пещеру и протянул Чанчэну маленький электрошокер. Нетерпеливо пояснил, как им пользоваться, — будто учил ребёнка задницу подтирать: — Вот, всё очень просто. Держи перед собой, больше ничего. И не бойся двигаться вообще, хоть это ты можешь сделать?
Го Чанчэн взял его в ладони и слегка встряхнул, но ничего не произошло — электрошокер больше напоминал обычный фонарик. Вряд ли шеф Чжао солгал, скорее уж, он сам был слишком глуп, чтобы понять, как эта штука работает. Чанчэн вообще был склонен думать о себе самое худшее.
Устав объяснять, Чжао Юньлань двинулся вперёд. Чанчэн бросился за ним, гадая, нужно ли переспросить. Рациональный мозг обычного человека подсказывал ему, что в опасных обстоятельствах всё обязательно нужно прояснять, но…
Чанчэн смотрел на высокую фигуру Чжао Юньланя и с ужасом понимал: если он спросит, шеф наверняка откусит ему голову.
Он вздрогнул, представив себе разъярённого Чжао Юньланя, и шокер в его руке вдруг выпустил сверкающую молнию, которая устремилась прямо в спину шефа.
К счастью, Чжао Юньлань был настороже. Услышав подозрительный треск, он резко уклонился в сторону, и молния пролетела мимо, оставив за собой горячий след.
— Твою мать! — воскликнул Чу Шучжи.
— Блядь! — отозвался Чжао Юньлань.
Чу Шучжи ошеломлённо уставился на Чанчэна: он бы никогда не подумал, что этот кусок дерьма способен сделать то, что не осмеливался никто из спецотдела — напасть на засранца-шефа.
— Какого чёрта?! — заорал Юньлань, смахивая с куртки влагу и грязь.
— Я… я не знаю! —
— Чушь собачья, эта штука активируется, когда ты напуган. И чем больше боишься, тем сильнее будет разряд. Она специально под тебя сделана, ясно? О чём ты, блядь, думал, глядя мне в спину, что так сильно испугался? Мы же просто шли вперёд!
После долгой жуткой паузы Чанчэн с трудом выдавил из себя:
— Вот… я об этом и думал.
Чу Шучжи не выдержал и расхохотался.
— Дай-ка взглянуть.
Чу Шучжи редко с ним заговаривал. Польщённый и удивлённый этим внезапным обращением, Чанчэн протянул ему шокер.
Чу Шучжи встряхнул его, постучал по пластиковому корпусу. Его взгляд окрасился пониманием, и он вернул прибор обратно Чанчэну.
— Не совсем уместная штука, а? — спросил он, многозначительно глядя на Чжао Юньланя.
Тот хмыкнул.
— Можно подумать, ты у нас приличный парень… Осторожно!
Юньлань рухнул на колени, утягивая за собой Чанчэна. Раздался громкий хлопок, похожий на взрыв, и над их головами пронеслась ударная волна. А следом, сопровождаемая гнилостным запахом, воздух рассекла длинная деревянная балка, утыканная острыми лезвиями. Попадёшь под такую — вмиг превратишься в фарш.
Отскочивший к стене Чу Шучжи извлёк из кармана дюжину бумажных талисманов.
Десятифутовая балка развернулась в воздухе и угрожающе устремилась к ним сверху. Чу Шучжи швырнул в неё несколько талисманов, словно дротики, но, кажется, выбрал неправильные талисманы: балка не остановилась и с леденящей душу скоростью продолжила падать на них.
Чжао Юньлань выхватил пистолет.
К всеобщей неожиданности, Го Чанчэн вдруг осознал, что происходит, и завопил что есть мочи:
— Мамочки!
Из шокера в его руках вырвалось пламя такой силы и жара, будто от взрыва. Юньлань и Чу Шучжи одновременно увернулись, позволяя пламени поглотить лезвия на балке и в мгновение ока их сжечь. Сама балка, охваченная огнём, в конце концов расплавилась тоже, разливаясь на землю шипящей лужицей.
Пару минут никто и слова вымолвить не мог.
И лишь спустя некоторое время Чу Шучжи обернулся к Го Чанчэну и искренне сказал: