Ussr
Шрифт:
Всё это происходило в Сибири, хотя Сибирь может могла быть Сибирью, но такая форма подачи материала внутри "Друга-3" вполне приемлима.
Собственно, мы выяснили что-то другое, из чего был сделан лишь один вывод - а что, если встречи никакой не было, вернее, она была одна, а все остальные встречи попали в коллективное бессознательное, а потому люди об это рассказывает.
Есть вариант 2 - какой-то изобретательный гуманоид устраивает подобного рода ловушки. Это еще предстоит выяснить.
37.
Вечером они не приехали. Я не переживал, так как случись бы чего, я бы почувствовал. Конечно, у нас нет никакой мобильной связи. Это исключено. Это палево. Что касается ментальных выкриков - то я не очень в этом соображаю. Надо повышать класс, но тут серьезная проблемка - переквалификация, то есть получение спецификации наподобие слухача - три года. При чем, только очно.
Это, значит, я буду сидеть дома. Буду пять раз в неделю ходить на занятия, никакой жизни. Я уже не мальчик. Тут сложно - потому что и правда сложно. Слушать мысли - фиг с ними, можно. Даже передать кой чего. А если в мозг вставить пару кристаллов, то еще лучше. Но чистяк - это когда ты передаешь 100% и получаешь 100%, и при чем - даже с шифровками, даже со дна океана, даже через экранировку - это всё жутко, это тяжкие занятия. Говорят, надо с детства. Это, например, ты - пионер. Тебя отправляют в спецшколу. Мозг у тебя еще не задеревенел, и тебя сразу же начинают учить.
Александр, кстати, начинал именно так - со спецшколы. Но, правда, больше понтов, чем умения. Потому я и не хочу. Обойдёмся тем, что есть.
Клинских пошел во двор. Я видел его, сидящим на дереве. Правда ж, природа берёт своё. Я тоже пошёл побродить. Ходил между домов. Осень задувала, да и что с того. Время от времени я встречал каких-то знакомых - это всё сплошь были приятели, с которыми мы малость побратались на ближайшем пивняке. Правда, через гаражи был еще один пивняк, но там было постоянно закрыто. Наверное, что-то тёмное там творилось.
Вообще, скорее всего, была суббота. Мне хотелось стать насекомым и попасть в кокон. Я даже стал размышлять над тем, что писал Александр. Всё это круто, всё это сто пудово не касается Клинских.... Да, я шел снова через двор, а он сидел уже на другом дереве.
– Замёрз?
– спросил я.
Он помотал головой.
– Пойдешь домой.
Он отвернулся. Важная птица. Только потом я понял - он собирался подклеиться к соседской какой-то кошке. Ну и правильно - не всё ж смотреть на наши приключения. Надо и самому что-то придумывать.
На очередном кружке я встретил местных чертей, которые сидели подле бетонной плиты и пили водяру.
– Влас, здарова. Куда чешешь?
– Иду, - ответил я.
– На, засади.
Я присел, стали говорить о жизни. Я молчал, у них шли базары местные, простые.
– Толян, не знаешь, кто в крайнем доме телевизоры делает?
– А чо?
– Мажок стал стучать, сука.
– Сдай в ателье.
– Там ждать месяц. Не помнишь, что там за парень.
– А, это лысый?
– Нет, лысого я знаю, скот еще тот.
– Тогда Сепа.
– Точно Сепа. А Костя?
– Да то козёл.
– Точно, Сепа. А ты не знаешь, где он?
– А он на завод перешёл.
– А чо?
– Да спроси.
– Так ты его знаешь?
– Да маякну. А тебе когда надо?
– Да когда хочешь. Запарил стучать.
38. Аудодневник.
Воскресенье. Дро приехал под утро. Клинских нацепил фартук и моет посуду. Так-то.
Продолжаю собирать сны. Освежаюсь ситром. Хорошее дело. В более раннем эсэсэре Ситро продавали из бочек. Ну да фиг с ним. Главное - когда жизнь рассветает во всех этих пузырьках.
Александр, конечно, как специалист по мозговырезкам, или вернее сказать, про мозгонарезку, сказал бы больше. Ладно. Описываю, подключив микрофон к нашему большому бобиннику "Комета". Вообще, люблю плёнки. Дома бы завалился ими и не использовал современные технологии чисто за просто так, чтобы ощущать себя высоким ретроградом:
Когда ты родился, это значит, что ты уже умирал, и умирал совсем недавно, а значит, скрытыйы контер памяти содержит информацию даже не о том, как ты помер, а что происходило в промежутке. Хотя люди уже немного разобрались с этим вопросом, и были попытки перехвата субстанции - ну например, ты помер, и система засосала тебя внутрь, на обработку - а люди ее поймали и держат в генераторе. Да, но ни чем пока это не закончилось. Не знаю, что там думает система.
Когда ты погружается в инфо поле, то можешь насеять много всего - например, ты идешь по абсолютно темной улице, а все люди - какие-то сегменты, потому что ты не можешь с ними поговорить, ты добираешься до места, где стоят большие ламповые приборы со стрелками, и всё это - аппараты судьбы.
Вот главный стрелочный прибор, и стрелка зашкаливает. Это значит, что всё закончилось.
– Нет больше ничего, - говоришь ты, - почему же ты тогда бродишь? Смерть является самой лучшей вещью, она даже ближе чем мать, потому что когда твоя судьба показывает перегрузку, это значит, что ничего нет. Совершенно нет. А смерть - это просто очищение, и ты можешь начать всё заново. Нет никакой абсолютной пустоты, просто ты пришел на пункт, где все приборы уже отработали свое, и нет смысла продолжать.
– Не кисло, - сказал Клинских важно, кошачьи, услышав, что я начитывал.
– Люблю катушки, - ответил я.
– Нет. Не кислый сюжет. Ты думаешь о смерти, Влас?
– Обычно - думать некогда.
– А когда пьешь?
– Когда пью, одна моя половина радуется чревоугодию и виновосприятию, а другая в дежурном режиме осязает сигнал. Мало ли. Надо быть на стрёме.
– Это ты верно сказал. Я тоже очень часто на стрёме.
Было воскресенье. Шло "Служу Советскому Союзу". Показывали разную бронетехнику. Потом, видимо, намечалась утренняя почта. Дро хотел открыть крышку телика, взять искру с лампы строчной развертки и приконнектится к Викепедио (ну если не получится, то к Векепедио). На столе лежала пластинка Ташкентского завода грампластинок, с надписью "Средасовнархоз", "Лирические песни" - Майя Кристалинская, Олег Онофриев.