Установление и Империя
Шрифт:
Атмосфера, царившая в Своде Времени, во многих отношениях трудно поддавалась определению. Едва ли следовало говорить о запустении, поскольку Свод был хорошо освещен и кондиционирован. Стены были украшены теплыми цветными узорами, ряды закрепленных кресел отличались комфортабельностью и, казалось, были задуманы для вечного пользования. Свод хорошо сохранился: три века не оставили после себя заметного следа. Несомненно, здесь не предпринималось никаких усилий по созданию благоговейного страха или почтения, поскольку вся обстановка была простой и повседневной — в сущности,
И все же, несмотря на все эти положительные черты, что-то здесь было не то — и это что-то сосредотачивалось вокруг стеклянного куба, прозрачная пустота которого господствовала над половиной помещения. Четырежды на протяжении трех веков живой призрак Хари Селдона восседал внутри куба и держал речь. Дважды он обращался в пустоту.
Старец, видевший великие дни вселенской Империи, спроецировал себя в будущее на протяжении трех веков и девяти поколений — при том он по-прежнему лучше понимал Галактику своих пра-пра-пра-правнуков, чем они сами.
Пустой куб терпеливо ждал.
Первым прибыл Мэр Индбур III, проехав на своем церемониальном мобиле по притихшим в ожидании улицам. Вместе с ним прибыло и его личное кресло, которое было выше и шире здешних кресел. Оно было водружено впереди всех прочих, и Индбур возвысился над всем, кроме стеклянной пустоты впереди.
Важный чиновник по его левую руку почтительно наклонил голову.
— Превосходительство, закончены приготовления к максимально обширному субэфирному вещанию сегодня ночью, для официального заявления вашего превосходительства.
— Хорошо. Пока что пусть продолжаются специальные межпланетные программы, касающиеся Свода Времени. Разумеется, не должно быть никаких предсказаний или рассуждений на эту тему.
Продолжает ли реакция общественности оставаться удовлетворительной?
— Превосходительство, она именно такова. Злонамеренные слухи, ранее преобладавшие, ослабли еще более. Широко распространяется уверенность.
— Хорошо!
Он жестом отослал чиновника и поправил свой пышный воротник.
Без двадцати минут полдень!
Руководители крупнейших торговых организаций, служившие надежнейшей опорой мэрии, появились поодиночке или маленькими группами, с той степенью пышности, которая приличествовала их финансовому положению и благосклонности мэра. Каждый представлялся мэру, получал взамен пару благодарных слов и занимал назначенное ему место.
Откуда-то, не очень соответствуя всей этой напыщенной церемонии, появился Ранду с Хэйвена и, не дожидаясь своего представления, пробрался к креслу мэра.
— Превосходительство! — выговорил он и поклонился.
Индбур насупился.
— Вам не было пожаловано аудиенции.
— Превосходительство, я просил о ней неделю.
— Сожалею, но государственные дела, связанные с появлением Селдона…
— Превосходительство, я тоже сожалею, но я должен просить вас отменить свой приказ о том, чтобы корабли Независимых Купцов были распределены по флотам Установления.
Лицо не привыкшего к тому, чтобы его прерывали, Индбура вспыхнуло.
— Сейчас не время для дискуссий.
— Превосходительство, это единственное время, — настойчиво
Индбур холодно уставился на Ранду.
— Вы соображаете, что я — глава вооруженных сил Установления? Имею я право определять военную политику или нет?
— Превосходительство, вы, конечно, правы, но некоторых вещей делать не стоит.
— Не вижу тут никакой неуместности. В этот грозный час мы не можем допустить, чтобы ваш народ располагал отдельным флотом. Раздельные действия играют на руку врагам. Посол, мы должны объединиться — в военном, равно как и в политическом смысле.
Ранду почувствовал, как у него перехватило горло. Он отбросил учтивость и заговорил без вступительного титула.
— Вы сейчас чувствуете себя в безопасности, потому что будет говорить Селдон, и поэтому обратились против нас. Месяц назад, когда наши корабли разгромили Мула у Терела, вы были куда податливей. Я мог бы напомнить вам, сударь, что именно Флот Установления пять раз был разбит в открытом бою, и что ваши победы одержаны для вас кораблями Независимых Торговых Миров.
Индбур грозно нахмурился.
— Вы, посол, более не являетесь желанным гостем на Терминусе. Нынче вечером будет затребовано ваше отбытие. Более того, будет проведено расследование ваших связей с деструктивными демократическими силами на Терминусе; впрочем, это расследование по сути уже ведется.
Ранду ответил:
— Когда я удалюсь, со мной уйдут наши корабли. Я ничего не знаю о ваших демократах. Я знаю только, что корабли вашего Установления сдались Мулу благодаря измене старших офицеров, а не простых членов экипажа, независимо от того, были ли те демократами или нет. Я заявляю вам, что двадцать кораблей Установления сдались при Хорлеггоре по приказу контр-адмирала, будучи неповрежденными и неатакованными. Контр-адмирал был вашим близким соратником: он председательствовал на суде над моим племянником, когда тот только прибыл с Калгана. Это не единственный известный нам случай, и мы не будем рисковать нашими кораблями и людьми — ввиду возможного предательства.
Индбур сказал:
— Вы будете взяты под стражу до вашего отбытия отсюда.
Ранду отошел — под молчаливыми и презрительными взорами камарильи правителей Терминуса.
Без десяти минут двенадцать!
Бейта и Торан уже прибыли. Они поднялись со своих кресел в заднем ряду и помахали проходившему мимо Ранду.
Ранду мягко улыбнулся.
— В конце концов, вы здесь. Как вы этого добились?
— Нашим парламентером стал Маньифико, — ухмыльнулся Торан. — Индбур настаивал, чтобы тот создал визи-сонорную композицию, вдохновленную Сводом Времени, и, без сомнения, с мэром в качестве главного героя. Маньифико отказался явиться сюда без нас, и его невозможно было переубедить. С нами и Эблинг Мис — был, во всяком случае. Он бродит где-то поблизости.