Устройство «Пандора»

Мир схлопотал пулю в голову, и вот старина Сан-Франциско плывет

лицом вниз в красных прибрежных небесах. Никто еще толком не объяснил, что приключилось с нашей планетой, но мы теперь живем под багряным покровом туч и дышим перенасыщенным радиацией воздухом. В этом году мы сказали «прости-прощай» озоновому слою и запустили время вспять. Хорошо, хоть часы не понадобилось переводить. Как и раньше, банки открываются в девять, но теперь это девять вечера. Солнечный свет, по мнению начальника армейской мед-службы, нынче почти так же вреден, как курево и настоящее сливочное масло. Но для меня это пустяки. Я никогда не жил по режиму.

Меня зовут Тэкс Мерфи, и я — частный сыщик. Кто-то где-то свалял дурака и закинул меня сюда, этак на столетие вперед. Мне бы водить «паккард» модели тридцать, восьмого года с подножками и белобокими колесами, а вместо этого я летаю на «лотос»-спидере, правда, тоже модели тридцать восьмого года. Зато хоть прикид соответствует профессии — я ношу мягкую фетровую шляпу, шелковый галстук и набойки на каблуках.

Сейчас апрель две тысячи сорок третьего. После Третьей мировой пришло и ушло тридцать пять лет. Из пепла восстал Новый Сан-Франциско, но ему с рождения недостает букета и стиля прежнего города.

Поэтому я вешаю шляпу в отеле «Ритц», в одном из самых ветхих и обнищавших кварталов старого Сан-Франциско. В этом районе нормальных парней вроде Тэкса, не мутантов, можно по пальцам пересчитать. Но это меня не особо гнетет. В числе моих лучших друзей есть и мутанты. К тому же номера здесь дешевые, а мой вполне просторен, чтобы служить еще и офисом.

Я попал сюда двадцать лет назад, и с тех пор не случилось никаких заметных перемен. Как и прежде, мне всегда нужны бутылка хорошего бурбона, пачка «Лаки страйк», приличная стрижка и новое дело.

Челси Бэндо уставилась в стакан.

Ну, не знаю. Может быть, в Финикс…

Я чиркнул спичечной головкой по большому пальцу и скривился от боли крупица фосфора угодила под ноготь и сразу вспыхнула.

Стало быть, решила уйти в пустыню. — Я зажег сигарету и сделал глубокую затяжку. — А ты уверена, что готова лицом к лицу встретиться с опасностями и волнующими приключениями центральной Аризоны?

Голубые, точно льдинки, глаза Челси поднялись и посмотрели на меня. И, как всегда в таких случаях, по бедрам моим прошла дрожь.

Челси неторопливо глотнула «столичной» и пожала плечами.

— В Финиксе живет моя старая подруга по колледжу. Мы иногда созваниваемся. По ее словам, там довольно мило.

— Могу себе представить! Народные танцы по вечерам, шляпы объемом в десять галлонов, охотничьи броненосцы…

— И чурбаны неотесанные с дурацкими именами вроде Тэкс, — перебила Челси.

Я откинулся на спинку стула и ухмыльнулся. Челси ответила вызывающей улыбкой. Чего-чего,

а своенравия ей было не занимать. Мы подняли стаканы в безмолвном тосте.

— Нет, ну а все-таки, зачем бросать Сан-Франциско? Такой славный город! Всякий раз, когда я произношу это название, у меня аж дух захватывает.

Челси так провела пальчиком по ободку стакана, что я мигом взревновал.

— Дело не в нем, не в городе. Просто… такое чувство, будто я увязла. Ни туда, ни сюда. Конечно, не считая той мелочи, что я мало-помалу сползаю в другую возрастную группу.

— Челси, послушай, что я тебе скажу. Годы — ерунда. Все зависит от того, как ты к ним относишься. Взгляни, к примеру, на меня. Ты слышала, чтобы я в свои двадцать восемь хоть раз пожаловался на возраст?

Не сумев сдержать улыбку, она повернулась к окну.

— Тэкс, я тебя умоляю! Если тебе двадцать восемь, то я — монахиня.

Я наклонился к ней и скрестил руки на столе.

— Повторяю, возраст — понятие абсолютно субъективное. По-моему, ты для своих лет выглядишь отлично. Я бы тебе дал от силы тридцать, ни днем больше…

Челси повернулась и одарила меня тем еще взглядом.

— Завтра у меня день рождения. Тридцать исполняется.

У меня вдруг здорово нагрелся воротник.

— Я что, сказал «тридцать»? Я имел в виду двадцать шесть. Вечно путаю эти числа.

Челси опять смотрела в окно. Я не мог понять, в самом ли деле она обиделась или хочет, чтобы я себя почувствовал круглым дураком. Как бы то ни было, у меня возникло желание перейти на скороговорку:

— Послушай, Челси, в чем проблема-то? Если ты не монахиня, давай я тебя отнесу в мое любовное гнездышко и…

— Тэкс! Избавь от подробностей. — Взгляд Челси переместился с окна прямо на часы. — Поздно уже. Мне пора домой.

Она вышла из кабинки и надела пальто. А я из кожи вон лез, чтобы привлечь ее взор. В этот день она вела себя еще загадочнее, чем обычно. Что же касается меня… Если б я обладал хвостом, он бы, наверное, вилял.

Что, круглая дата — важные гости?

Челси повесила сумочку на плечо и обожгла меня едким взглядом.

— Угу. Кэри Грант [1] … и пинта «хааген-даза». Ну, не забывай. — Она залпом допила водку с тоником и грохнула стаканом о стол. — Покеда!

Я проводил ее взглядом до двери, надеясь, что Челси остановится, повернется и подмигнет мне. Но она не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Я вновь уселся за стол и похоронил огнедышащий кончик сигареты в переполненной пепельнице.

— Что за хрень!

Я оглянулся. Ловчила Гарнер крутанулся на своем любимом вращающемся табурете и опер локти на стойку — этакий противный самодовольный морщинистый карлик в огромных клоунских туфлях. Как же я маху дал — не уловил психосоматический запашок перегара?