Утаенные страницы советской истории. Том 1

Бондаренко Александр Юльевич

— Нет… С министрами обороны вам по службе тоже общаться приходилось?

— Да, особенно с Дмитрием Федоровичем Устиновым. При необходимости он ко мне обращался как к исполнителю. Во-первых, он много занимался оборонной промышленностью; во-вторых, если он уверовал, что ты честный и не будешь подстраиваться, то он нуждался в таком общении. Он болел за дело, переживал и, как неспециалист в военной области, очень боялся допустить какую-либо ошибку. Нередко он присылал в отдел проекты своих принципиальных приказов… Бывало, меня к себе домой приглашал и долго со мной разговаривал, буквально вытягивая из меня мои взгляды… Устинов и сам мне много всего рассказывал — в то время он работал над воспоминаниями, однако в книгу вошло информации в два, а то даже и в три раза меньше, чем Дмитрий Федорович мне поведал…

— Жаль… Но обратимся непосредственно к ЦК КПСС. Понятно, что здесь, как в любой государственной структуре, постоянно происходили какие-то изменения…

— Конечно! В начале 1970-х годов в ЦК работали порядка двух тысяч оперативных работников и примерно столько же обеспечивающих — не только здесь, но и в хозяйственных службах. Л при Сталине вначале работников ЦК было порядка 300 человек и структура была совершенно иная. Такого отдела, как наш, не было — он, как и отделы сельского хозяйства, оборонной промышленности и другие, входил в управление кадров, и во время войны, в самый напряженный период, в нем было около 120 человек. Ну кто там с фронта представлял на утверждение в ЦК командиров дивизий? Решения принимались позже…

— Тогда, наверное, все подразделения ЦК работали по-другому?

— Партия реально была руководящей и направляющей силой общества по всем направлениям. В частности, огромная нагрузка ложилась на Управление пропаганды — оно занималось и руководством печатью, и многие другие задачи решало. Например, такой вопрос… Сталин ставил задачи на определенный этап перед армией, фронтом или перед страной в приказах Верховного. Подготовка приказа к 23 февраля, Дню Красной армии, начиналась как минимум за месяц. Сотрудники готовили оценку обстановки, все политические оценки, примерно определяли направления задач на предстоящий отрезок времени… Оценку фронтовой обстановки, так же как и благодарность отличившимся командующим и командирам, готовил Генеральный штаб.

— Да, тут не приходится удивляться чеканности сталинских формулировок…

— Вы ошибаетесь! Отправив Сталину текст, сотрудники с волнением ждали: что же от него останется? Если в вышедшем приказе где-то проскакивало одно их предложение, то это считалось победой! Обычно Верховный все определял сам — но после всесторонней подготовительной работы.

— Каждый из генсеков по-своему руководил аппаратом Центрального Комитета, направлял его деятельность. Вы проработали в ЦК от Хрущева до Горбачева… Что и как изменялось за это время?

— Хрущев вообще аппаратом ЦК не занимался и даже перед его сотрудниками не выступал… У него элементарная грамотность была настолько слабая, что он обычно только расписывался на том клочке бумаги, где его помощники поручения писали. Если же Никита Сергеевич писал резолюцию — у него был особый почерк, с наклоном влево — то даже на 20 или 30 слов в ней не было ни точки, ни запятой. Кстати, читать он не любил, самообразованием не занимался… Но это был замечательный интриган, к тому же страшно мстительный! Если кто-то был против — министр, секретарь обкома, он запомнит. Поскольку волюнтаризм у него был от начала и до конца, то в своих решениях он не опирался на проработку аппарата, специалистов, советов не терпел, а давил сам… Скажем, разделил партийные комитеты на сельские и промышленные. Щербицкий, первый секретарь обкома в Днепропетровске, просил: «Не делайте этого!» — «А ты что понимаешь?» — отвечал Хрущев, и Владимира Васильевича освободили от должности… Хрущева боялись, но авторитета у него не было!

— Все же именно он возглавил партию после Сталина… А был ли другой человек, которого Сталин видел своим преемником?

— Сталин, в частности, ориентировался на Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии. Он пришел на партработу с преподавательской, кандидат наук. Блестяще освоил дело, отличался изумительной честностью и ответственностью, глубокий аналитик. В 1938 году возглавил парторганизацию Белоруссии, с начала войны был членом военного совета фронтов, в 1942–1944 годах руководил Центральным штабом партизанского движения, затем возглавлял и ЦК, и Совмин Белоруссии. Когда Сталин ехал на Потсдамскую конференцию, то остановился в Минске, где провел около 14 часов — Пономаренко ему все подробно доложил… Сталин предложил ему поехать в Берлин как представителю руководства партизанского движения, но тот отвечал: «Я бы просил вас меня не трогать — здесь у меня столько дел! А там я просто буду сидеть…» Сталин сказал: «Если вы найдете нужным — прилетайте».

— Пономаренко вскоре стал секретарем ЦК, зампредседателя Совмина СССР, а потом его звезда закатилась…

— Безусловно, ведь Хрущев был его противником! Они цапались, еще будучи первыми секретарями в республиках, в частности по вопросам границы. Хрущев хотел часть Белоруссии оттянуть на Украину, а Пономаренко не давал. Придя к власти, Хрущев сразу назначил Пономаренко министром культуры, затем — первым секретарем в Казахстан, а в 1955 году отправил послом в Польшу… Вообще, на мой взгляд, Никита Сергеевич нанес третий очень страшный удар по Компартии, по Сталину и, соответственно, по Советскому Союзу.

— А кто — первые два?

— Сначала — Троцкий. Потом с внешней, так сказать, стороны большой вред нанесли действия Тито. Есть мнение, что он был связан с англичанами. Тито работал в Коминтерне, который определенные силы старались противопоставить Сталину и ВКП(б), закачивали туда денег немерено. Вернувшись в Югославию, Тито фактически уничтожил ядро ее компартии и сумел прийти к руководству.

— Поговаривают, что и Хрущевым тоже мог кто-то руководить «из-за бугра»…

— Понятно, сам Хрущев не смог бы всего сформулировать — доклад на XX съезде КПСС отрабатывали его помощники Поспелов и Шепилов. Доклад был внезапный, его не знали даже члены Политбюро… Мне рассказал первый секретарь Красноярского обкома, что после съезда им вручили текст с указанием в течение трех дней провести пленумы бюро в поддержку. Эту кампанию Хрущев начал от своего тщеславия, властолюбия и, не найду другого слова, тупоумия… Вот только кто им руководил? Это, как я уже сказал, был третий удар.

— Однако во время «перестройки» основной огонь официальной критики был сосредоточен на Леониде Ильиче: мол, «негатив» в стране — результат «застоя»…

— Что можно о Брежневе сказать? Это был человек, совершенно преданный делу социализма. Ответственный, честный, добросовестный, доступный для людей. Он всего себя отдавал делу партии. Когда снимали Хрущева, его избрали «на ура». На должность первого — сначала — секретаря Брежнев шел с трудом, хотя ранее и стремился к выдвижению, и успешно рос… По-моему, его беспокоили огромная ответственность лидера и сложность предстоящих задач. Его уговаривали, потому как предлагать было некого. В итоге три человека все и решили — Косыгин, Подгорный и он. Хрущев и Микоян в это время были на отдыхе… Сначала он много ездил по стране, здоровье позволяло, потом оно начало сдавать — и он больше слушал и поддавался на информацию, идущую от других лиц. А ведь главные направления и в политике, и в экономике должно определять именно «первое лицо» государства, которое несет всю ответственность за судьбу страны. Но для этого надо иметь соответствующие масштабы мышления и оценки, знание проблемы. Чтобы принимать сбалансированные решения, надо стоять выше того, что тебе предлагают, иметь свою генеральную линию руководства, знать состояние дел. И эта линия должна быть генеральной линией развития страны…