Утаенные страницы советской истории. Том 2
Шрифт:
Генерал-полковник Фромм (командующий армией резерва генерал-полковник Фридрих Фромм. — Авт.) обрисовал общее военно-экономическое положение. Падающая кривая! Он полагает, что необходимо перемирие! К 1.4 на Восточном фронте будет 180 ООО человек некомплекта».
Какой смысл был вложен в слово «перемирие»? Временный переход к обороне? Достижение договоренности со Сталиным? Непонятно...
— Сомнительно, чтобы именно в этот момент, весной 1942-го, Советский Союз вдруг вознамерился нарушить свои обязательства... А что, кстати, было на противоположной стороне?
— Германия зализывала свои раны от поражения. Зимой 1941-1942 годов на полях Подмосковья, под Тихвином, Ростовом, в Донбассе и в Крыму немцы потеряли только убитыми более 830 тысяч. В Германии была объявлена тотальная мобилизация. На советско-германский фронт были направлены 800 тысяч маршевого пополнения, а с Запада переброшены 39 дивизий.
В Берлине и среди генералитета вермахта усиливались пораженческие настроения. Как стало известно после войны, 29 ноября 1941 года министр по делам вооружения и боеприпасов Германии Фриц фон Тодт обратился к Гитлеру с призывом: «Мой фюрер, войну необходимо немедленно прекратить, поскольку она в военном и экономическом отношении нами уже проиграна». Фельдмаршал фон Рундштедт, командующий группой армий «Юг», предложил Гитлеру отступить на границу с Польшей и закончить войну с Советами политическим путем. Генерал-полковник Герман Гот, командовавший в начале войны 3-й танковой группой, а с октября 41-го — 17-й армией, высказывал мнение о том, что «нападение на Россию было политической ошибкой и что поэтому все военные усилия с самого начала были обречены на провал».
— Как вы считаете, Сталин об этом знал?
— Да, о ситуации в стане противника ему в общем и целом было известно из донесений разведслужб. И, думаю, не требуется большого ума, чтобы понять нелепость заявления о том, что в условиях победоносного завершения Московской битвы Сталин стал искать примирения с Германией с целью совместного ведения войны против США и Англии.
— Уместно вспомнить, что в этот период внешнеполитическая стратегия Сталина предполагала задействовать для поддержки СССР самые различные общественные организации и слои населения на Западе...
— Несомненно. В том числе, кстати, и круги еврейской общественности, которая традиционно имеет сильнейшее влияние на правительственные и вообще правящие круги США и Великобритании. Сталин с первых же месяцев войны включил в борьбу против Германии этот фактор. Уже 24 августа 1941 года в открытом эфире Московского радио состоялся первый радиомитинг представителей еврейского народа, который разоблачал злодеяния гитлеровцев на советской территории и призывал евреев к активной борьбе с врагом. С этого начинается предыстория Еврейского антифашистского комитета, который стал организационно оформляться в дни нашего контрнаступления под Москвой. 15 декабря 1941 года председателем ЕАК был утвержден Соломон Михоэлс, а ответственным секретарем стал Шахно Эпштейн. 5 февраля 1942 года были рассмотрены и утверждены предложения о функциях, структуре и задачах ЕАК, в числе которых числились следующие: во-первых, средствами пропаганды просоветски настраивать мировую общественность, установив контакты с еврейскими международными организациями, и во-вторых, привлечь в Россию широкий поток западной помощи...
— Это известно. Но вы, Арсен Беникович, упомянули о какой-то истории, связанной с Мценском в годы войны. О чем же речь?
— Любой миф, любая фальсификация в своей основе обычно имеет какой-то реальный факт. Другое дело, что он может быть сильно передернут — вплоть до полного искажения. Именно так и произошло в рассматриваемой нами истории. Весной 1942 года в оккупированном гитлеровцами Мценске приземлился советский военнотранспортный самолет, направлявшийся в город Елец. На его борту находился вновь назначенный командующим 48-й армией Брянского фронта генерал-майор Александр Георгиевич Самохин, следовавший к новому месту службы. Пилоты и пассажиры самолета попали в плен. В годы войны подобное было отнюдь не редкостью — такие случаи имели место и у нас, и у гитлеровцев, и у союзников обеих сторон. Можно было бы не акцентировать внимание на этом случае, если бы не одно «но»: генерал Самохин до войны был советским военным атташе в Югославии и под оперативным псевдонимом Софокл возглавлял легальную резидентуру Главного разведуправления Генштаба в Белграде. Более того, после недолгого — с июля по декабрь 1941 года — командования 29-м стрелковым корпусом и пребывания в должности заместителя командующего 16-й армией по тылу в декабре 1941 года Александр Георгиевич снова был переведен в разведку. Сначала он был помощником начальника ГРУ, а затем — до 20 апреля 1942 года — начальником его 2-го управления. Таким образом, в нацистский плен трагическим образом угодил весьма осведомленный военачальник.
Наша справка.Генерал-майора Самохина можно только условно считать профессиональным разведчиком. В разведслужбу он попал в силу событий середины 1930-х годов, когда из-за борьбы за власть в руководстве ВКП(б) в Красной армии неоднократно проходили радикальные кадровые чистки, затронувшие и военную разведку. Известно, что Александр Георгиевич Само-хин родился 20 августа 1902 года на хуторе Верхне-Бузилоека Донской области в семье рабочего порохового завода. Окончил сельскую школу, в 1919-1920 годах рядовым красноармейцем воевал на Восточном фронте против войск Колчака. В 1920 году стал членом Коммунистической партии. В 1921 году окончил Пензенские пулеметные командные курсы, до 1931 года командовал различными стрелковыми подразделениями. После окончания в 1934 году основного факультета Военной академии имени М. В. Фрунзе был начальником штаба стрелковой дивизии (1934-1937), руководил Орджоникидзевской объединенной Краснознаменной военной школой (1937-1938; в 1938 году стала именоваться военным училищем), затем стал заместителем инспектора сухопутных военных училищ (1939-1940), несколько месяцев (март — август 1940года) занимал должность заместителя начальника Управления военно-учебных заведений РККА. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 7 мая 1940 года ему было присвоено звание генерал-майора.
В августе 1940 года был назначен военным атташе при посольстве СССР в Югославии (с октября 1940-го — также военно-воздушный атташе). Поэтому объективно, не ставя под сомнение интеллектуальные и нравственные качества генерала Самохина, можно констатировать, что к моменту назначения в Югославию он не обладал опытом разведдеятпельности. После разгрома югославской армии и оккупации Югославии германскими войсками (апрель 1941 года) Л. Г. Самохин — вновь в войсках, участвовал в боях лета 1941 года. Командовал 29-м стрелковым корпусом, в который входили части бывшей литовской армии, вначале на Северо-Западном, а потом на Западном фронте, был заместителем командующего 16-й армией по тылу (июль — декабрь 1941 года). С декабря 1941-го — в центральном аппарате военной разведки. 21 апреля 1942 года назначен на должность командующего 48-й армией Брянского фронта.
— В Военной энциклопедии и энциклопедическом справочнике «Великая Отечественная война» фамилия Самохина не значится, а вот в книге бывшего руководителя «советского отдела» ЦРУ США Дэвида Мерфи «Что знал Сталин. Загадка плана «Барбаросса» руководитель резидентуры советской военной разведки в Белграде упоминается не единожды...
— Пленение этого генерала есть подлинный факт, и без того явно искаженные слухи о котором по злой воле фальсификаторов были вторично искажены — до полной неузнаваемости! Чего-то убавили, чего-то прибавили и на тебе — доверчивое «просвещенное общественное мнение», новую фальшивку о советской внешней политике. Вот, собственно говоря, и ответ на вопрос, почему мифические советско-германские тайные переговоры «привязаны» к началу 1942 года и городу Мценску.
— Как же сложилась судьба генерала Самохина?
— Об этом кое-что известно, хотя, думается, полной правды мы никогда не узнаем.
— Итак, как же все-таки оказался в немецком плену генерал-майор Самохин?
— Версии истории пленения командующего 48-й армией разнятся в деталях... Например, военный историк Виктор Миркискин пишет: «На пути к новому месту службы его самолет приземлился в оккупированном немцами Мценске вместо Ельца». Звучит, согласитесь, двусмысленно!
— Да, то ли ошибка пилотов, то ли кто-то так захотел...
— В период работы над очередной книгой мне довелось ознакомиться частично с материалами допроса генерала Самохина в 3-м Главном управлении МГБ СССР — военной контрразведке — 26 июня 1946 года. Он говорил: «Часа через три после вылета из Москвы я заметил, что самолет перелетел передний край нашей обороны. Я приказал пилоту лететь обратно, он развернулся, но немцы нас обстреляли и подбили».
— Так что же все-таки произошло, вы можете сказать?
— Наличие нескольких версий едва ли способствует установлению истины. Да и трудно поверить, будто летчики не заметили, что они садятся на немецкий аэродром — там, думаю, как минимум пара-тройка самолетов стояла, а намалеванные на них кресты люфтваффе были хорошо видны издалека. Почему же летчик, который не мог не заметить, что садится на вражеский аэродром, не попытался развернуться и улететь подальше от немцев?