Утаенные страницы советской истории. Том 2
Шрифт:
В новом основном законе страны Сталин постарался четко очертить место партии в механизме государственного управления. Партия в «сталинской» Конституции определялась как «ядро общественных организаций». Иосиф Виссарионович не считал целесообразным законодательно фиксировать руководящую роль компартии. Положение о ее руководящей роли было, как известно, введено в основной закон СССР при Л. И. Брежневе по настоянию партийных идеологов, не способных уже в середине 1970-х годов обеспечить лидерство партии в советском обществе только методами разъяснительной и организаторской работы.
Свои взгляды на систему управления страной Сталин в 1930-е годы в полной мере так и не сумел реализовать. Сказались и скрытое неприятие новой избирательной системы со стороны руководителей региональных партийных комитетов, и необходимость сконцентрировать усилия на подготовке страны к новой мировой войне в связи резким возрастанием агрессивности нацистской Германии. Госу-дарственную власть так и не удалось сконцентрировать в Совете министров. Партийные комитеты продолжали во многом дублировать органы исполнительной власти, занимаясь несвойственными политической партии функциями, а с началом войны обстановка заставила фактически интегрировать аппарат ЦК и Государственный комитет обороны в единый механизм.
Дублирование органов партийными комитетами было оправданно в 1920-е годы, когда речь шла о контроле за старорежимными чиновниками со стороны правящей партии, но в 1940-е социальный состав интеллигенции сильно изменился: выросло ее «красное» поколение, воспитанное на идеях марксизма-ленинизма.
В послевоенные годы Сталин уже не вернулся к идее реформирования политической системы СССР. Завершив победой одну великую войну, страна была вынуждена вступить в не менее судьбоносную конфронтацию, получившую название «холодная война». Ее исход известен. Конечно, поживи еще Франклин Рузвельт, у которого установились со Сталиным хорошие межличностные отношения, несмотря на радикальную несхожесть идеологических убеждений, развитие наших отношений пошло бы, возможно, по другому, более благоприятному для СССР пути. К сожалению, во внешней политике США верх взяла группа «ястребов» во главе с новым президентом Гарри Трумэном, нацелившаяся на достижение американской гегемонии в мире...
С августа 1951 по февраль 1952 года Сталин ни разу не приезжал на работу в Кремль. Видимо, вновь дало о себе знать повышенное давление. В отсутствие вождя в декабре 1951-го было принято решение о созыве осенью 1952 года XIX съезда партии (откладывался пять лет). Выступление с отчетным докладом поручалось Маленкову, о директивах по новому пятилетнему плану — ставшему председателем Госплана Сабурову, об изменениях в уставе партии — Хрущеву.
Поправившись и появившись в Кремле после полугодового отсутствия, вождь, судя по его дальнейшим действиям, решился навести порядок в верхнем эшелоне власти, переформировать его так, чтобы и после него было обеспечено надежное, в его понимании, государственное управление. Сталина, как вспоминал Молотов, угнетало, например, что в советском руководстве никто глубоко не разбирался в оборонных вопросах. Он как-то сказал соратникам по Политбюро: «Что с вами будет без меня, если война? Вы не интересуетесь военным делом. Никто не интересуется, не знает военного дела. Что с вами будет? Империалисты вас передушат».
Да и специалистов в стратегии экономического развития после расстрела Вознесенского в верхах явно не хватало. Поэтому в последний год жизни правитель упорно работал над брошюрой «Экономические проблемы социализма в СССР», где он пытался изложить свое видение приоритетов экономической политики СССР на ближайший период. Но, к его огорчению, членов Политбюро, видевших медленное угасание вождя, больше занимали аппаратные интриги, чем разработка теоретических проблем экономической стратегии. Собственно говоря, Сталин был последним руководителем нашей страны (за исключением Юрия Андропова), понимавшим роль теории в жизни общества и важности выработки стратегической линии развития страны, к тому же имевший «вкус» к самостоятельной интеллектуальной работе.
В последние годы жизни Сталина в поле его внимания оставались вооруженные силы, расстановка ключевых фигур в военном ведомстве. В июле 1951 года, незадолго до нового приступа болезни, он вернул на должность военно-морского министра адмирала Николая Кузнецова. Не менее удачным было и назначение в 1949 году военным министром начальника Генерального штаба маршала Александра Василевского, одного из самых выдающихся военачальников того времени. В их лояльности Сталин мог не сомневаться: все они были людьми дела, предпочитающими интригам служение государству.
Трагедия Сталина, как и многих других государственных деятелей его масштаба, заключалась в том, что ему так и не удалось создать систему преемственности власти. Его кадровые решения послевоенного времени так и не позволили найти человека в тогдашней советской элите, способного мудро управлять в новой исторической обстановке, когда требовалась хорошо продуманная модернизация страны, отказ от жестокой внутренней политики, закрепощавшей созидательные силы народа, прекращение массовых репрессий.
Но Сталин, как, впрочем, и другие правители его уровня, видел в людях только «человеческий материал», время от времени сильными мира сего подбрасываемый в топку истории. Это видно и по его отношению к земляку Берии, сделавшему очень много, чтобы Иосиф Виссарионович удержался у власти в конце 1930-х годов. В начале 1950-х вождь вроде бы вновь впустил Лаврентия в свой «узкий круг». Но Сталин не был бы Сталиным, если бы стал доверять бывшему шефу госбезопасности, постигшему многие секреты подлинного механизма власти. Тем более вождь в глубине души глубоко обиделся, что Лаврентий Павлович и его жена воспротивились браку их сына со Светланой после ее развода с сыном Жданова. А личных обид Иосиф Виссарионович никому не прощал.
Внешне Лаврентий Павлович вновь пользовался доверием властелина Кремля. Но по его указанию в 1951 году на квартире матери Берии в Грузии были установлены подслушивающие устройства. А поступавшие к Сталину через его земляков на родине и генерала Власика сигналы о распространенном среди грузинских руководителей взяточничестве предоставили удобный повод начать «операцию Лаврентий». Министр госбезопасности Грузии генерал Н. Рухадзе, у которого давно сложились с Берией неприязненные отношения, получил указание расследовать дело о «мингрельском национализме», в котором обвинялись коррумпированные грузинские функционеры. По линии Политбюро партийную комиссию по расследованию деятельности «мингрельской националистической организации» поручили возглавить... Берии, мингрелу по национальности. Репрессии против его земляков призваны были унизить Берию и подорвать его авторитет на родине.
Советская разведка стала готовить похищение лидеров грузинских меньшевиков в Париже (дядя жены Берии, Нины Гегечкори, был министром иностранных дел в эмигрантском меньшевистском правительстве в Париже). В 1952-м чистки среди мингрелов в Грузии были в разгаре, рано или поздно кто-то из арестованных мог бы дать и нужные показания против Берии. Рассчитывать на чью-либо помощь ему не приходилось. Маленков безучастно наблюдал за тем, как его союзника загоняют в угол... Сталин же злорадно наблюдал, как намертво затягивается петля на шее слишком много знающего и не в меру «шустрого» Лаврентия...