Утаенные страницы советской истории. Том 2
Шрифт:
Щелоков, конечно, был хорошо осведомлен о реальной ситуации по Ставропольскому краю. В силу занимаемого поста он знал о многих высокопоставленных руководителях гораздо больше, чем им хотелось бы. Специально он никаких материалов не собирал, но они просто не могли пройти мимо министра внутренних дел. БХСС и другие оперативные службы работали на достаточно высоком уровне. Сегодня уже можно говорить о том, что МВД располагало определенными компрометирующими данными относительно Ставропольского крайкома КПСС, в частности по фактам взяточничества и приписок показателей в сфере сельского хозяйства. Хотя, думаю, реальных доказательств этому уже не сохранилось, все архивы в свое время были «зачищены».
После того как сигналы о неблагополучии в Ставропольском крае поступили в МВД, туда была направлена специальная группа оперработников. О ней знал узкий круг людей. Согласно сохранившимся свидетельствам, оперативникам запретили даже селиться в гостиницах — иначе сразу бы пошел слух о прибытии «москвичей», — и разместились они по частным квартирам. Но когда руководитель группы со всеми добытыми документами возвратился в Москву, ему уже на аэродроме сообщили, что он незамедлительно должен прибыть к секретарю ЦК Суслову. На Старой площади собранные материалы забрали, пообещав, что Политбюро во всем тщательно разберется и примет соответствующие меры. При этом Суслов позвонил Щелокову, попросив не предавать этот факт огласке.
— Правда ли, что Брежнев рассматривал Щелокова как преемника Косыгина на посту премьера?
— Такой вариант существовал. Во второй половине 1970-х годов болезнь Брежнева все больше прогрессировала. В нем уже нельзя было узнать того жизнерадостного, деятельного, сильного мужчину. Понимал ли Леонид Ильич, что ему необходимо покинуть занимаемый пост? Совершенно точно известно, что он по крайней мере дважды ставил перед членами Политбюро вопрос о своем уходе в отставку. Но его буквально «уломали» остаться, убедили в незаменимости. Понимали, что с Брежневым и им придется уйти. «Что ты, Леня! Ты нам нужен, как знамя, за тобой идет народ. Ты должен остаться. Работай гораздо меньше, мы тебе будем во всем помогать...» — такие вели с ним разговоры.
Анатолий Андреевич Громыко, сын министра иностранных дел СССР, в своих воспоминаниях передает рассказ отца о реакции Андропова на раздумчивую фразу Брежнева: «А не уйти ли мне на пенсию? Чувствую себя плохо все чаще. Надо что-то предпринимать». Тот ответил мгновенно и очень эмоционально: «Леонид Ильич, вы только живите и ни о чем не беспокойтесь, только живите. Соратники у вас крепкие, не подведем...»
— Брежнев, утверждают некоторые современные историки, недолюбливал председателя Совмина.
— Это сегодня их отношения в основном преподносятся в негативной окраске: мол, недалекий Брежнев завидовал интеллекту и опыту Косыгина. На деле было иначе. Если заглянуть в историю, то между первым и вторым лицами государства неизбежно возникают противоречия и трения — их конфликт предопределен занимаемым положением. Тем не менее Брежнев и Косыгин всегда испытывали друг к другу взаимное уважение. Это были соратники, у них были товарищеские и доверительные отношения.
Время Брежнева и Косыгина, чтобы сегодня не говорили, — период стабильного развития страны. Экономика государства развивалась высокими темпами, росло народное благосостояние. Импульс, заданный народному хозяйству страны начавшейся в 1965 году хозяйственной реформой, благотворно сказался на итогах выполнения 8-й пятилетки 1966-1971 годов: по своим параметрам она оказалась лучшей из советских пятилеток не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве.
В 1976 году у главы советского правительства Алексея Николаевича Косыгина случился первый инфаркт, в октябре 1979-го премьер вновь попал в больницу. Он старался сохранять рабочий режим, но болезнь брала свое. По свидетельству внука премьера Алексея Гвишиани, еще до инфаркта Алексей Николаевич дважды подавал заявление об отставке, но Брежнев их не принял.
Бесспорно, со временем негативную роль в отношениях между больными Брежневым и Косыгиным сыграло окружение. Существовало противостояние между Косыгиным и Устиновым, полностью замкнувшим на себе оборонную промышленность. На «оборонку» работали и гражданские министерства, против чего выступал премьер, но сделать ничего не мог — Устинов стал практически самостоятельной фигурой. На оборонную и космическую промышленность выделялись огромные финансовые средства, порой в ущерб остальным отраслям промышленности. Противостояние между двумя сталинскими наркомами, олицетворявшими гражданскую и военную экономики, сыграло свою негативную роль в судьбе хозяйственной реформы 1965 года.
У Косыгина было немало политических противников не только в партийном аппарате. Премьера не раз критиковал и Юрий Андропов. Приведу свидетельство Евгения Чазова: «Андропов не любил Косыгина, а Косыгин не любил Андропова. Может быть, Алексей Николаевич не любил систему госбезопасности. Как-то у него проскользнуло: «Вот, даже меня прослушивают». Поэтому, наверное, и не любил Андропова. У них обнаружилась какая-то личная несовместимость. Они схватывались на заседаниях Политбюро, причем нападал Андропов. Но конфликт между ними имел и явную политическую подоплеку: Андропов говорил помощникам, что предлагаемые Косыгиным темпы реформирования могут привести не просто к опасным последствиям, но и к размыву социально-политического строя».
— У Юрия Владимировича, как известно, непростыми были отношения и с Николаем Анисимовичем.
— Между ними имело место соперничество за влияние на генерального секретаря. К сожалению, это не шло на пользу стране. Обвинения, высказывавшиеся в адрес Щелокова уже после смерти Леонида Ильича, так или иначе способствовали подрыву авторитета Советского государства, что объективно совпадало со стратегическими замыслами Запада...
— Но почему Леонид Ильич решил заменить Косыгина на посту главы правительства именно Тихоновым?
— Над выбором кандидатуры Брежнев долго раздумывал. Надо полагать, он понимал, что первый заместитель председателя Совета министров Николай Александрович Тихонов не очень подходящая фигура для этой роли. Брежнев предлагал возглавить правительство Щербицко-му, но тот отказался, считая кресло премьера опасным.
Генсек предлагал и Щелокову возглавить правительство, а первоначально занять пост заместителя председателя Правительства СССР. Но Щелоков отказывался. Он считал, что по сравнению с министром внутренних дел, зампред — фигура маловлиятельная.
Когда здоровье Косыгина ухудшилось, Брежнев уже предложил Щелокову сразу пост председателя Совмина. Министром внутренних дел СССР должен был стать Юрий Чурбанов, зять Леонида Ильича, занимавший пост первого заместителя главы МВД. Проект решения ЦК КПСС о назначении Чурбанова был уже подготовлен. Николай Анисимович уходил от ответа — не отказывался, но и не соглашался.
В подтверждение приведу рассказ генерал-майора внутренней службы Бориса Константиновича Голикова, свидетеля разговоров Брежнева и Щелокова на эту тему: «У Брежнева было совещание, и Николаю Анисимовичу понадобились некоторые бумаги. Мне позвонили, попросили их подготовить и привезти. Я все сделал и доставил ему, в приемной меня встречает секретарь приемной Брежнева Дебилов. Сказал, чтобы я проходил. За столом беседовали Косыгин, Новиков, Байбаков, Щелоков и Брежнев. Я передал бумагу и жду разрешения удалиться. Они завершили разговор, выходят. Остаются Брежнев и Щелоков, и я рядом... Леонид Ильич говорит Николаю Анисимовичу: «Я тебе сказал, соглашайся, Коля, соглашайся! Это наше общее мнение. Лучше тебя нет зампреда...» Второй раз разговор происходил на даче у Брежнева. На тот момент Косыгин лежал в больнице, да и сам Леонид Ильич был не в очень хорошем состоянии. Они с Щелоковым разговаривали у машины. Леонид Ильич ему говорит: «Слушай, вопрос решать надо. О чем говорить?.. Четко сказал, ты должен занять пост председателя Совмина». Николай Анисимович промолчал, помялся, не дав никакого ясного ответа, затем они попрощались, и мы уехали».