Утаенные страницы советской истории. Том 2
Шрифт:
— Антисоветская, антироссийская направленность польской политики известна. Почему же они не пошли на союз с Германией?
— Из-за одной «мелочи», но «мелочью» это считал только Гитлер, попросивший отдать ему «в награду» за союзничество Данцигский коридор. Тут поляки заупрямились...
— Неужели не понимали, что Германия и сама может все забрать? Зато взамен Польша могла вернуть себе Львов, а то даже и Вильно — Вильнюс, вошедший в состав СССР?
— Я думаю, что поляки посоветовались с французами и англичанами, и те, наверное, им нечто такое сказали, что их обнадежило и побудило продолжить торговлю. А Гитлер на это очень рассердился. У него не было больше времени с поляками возиться, он же при разделе Чехословакии специально отдал им Тешинский район, а тут они ведут себя так по-торгашески. Тогда он и принял решение покончить с Польшей, поставить ее в такие же условия, как славянскую Россию — Советский Союз. Тут возникла ситуация, когда и нам надо было определяться...
— Ну да, мы так «определились», что до сих пор говорят о «советской агрессии»?
— Действительно, когда у нас обсуждают этот вопрос, то все время есть такой подтекст: немцы — плохие, Сталин — плохой, англосаксы — плохие, мягкотелые, а в результате пострадала бедная Польша! Но нет, я думаю, что в данной ситуации Сталин проявил себя мастерски! Люди почему-то совершенно забывают, чем была Польша в 1920-1930-е годы. А ведь в то время это была главная военная угроза Советскому Союзу на западной границе. Посмотрите, под Минском все укрепления выстроены были для того, чтобы сдержать польское наступление — о немцах тогда не было и речи! И это было очень ловкое решение — руками немцев вывести из игры их мощного потенциального союзника и даже заставить стать на нашу сторону в случае войны. К тому же мы вернулись на территории, которые исторически принадлежали России и которые сначала, в 1918 году, оттяпали у нас немцы, а затем поляки по Рижскому договору 1922 года.
— Кстати, а почему Германия в общем-то легко уступила нам польские территории?
— Гитлер тогда был очень щедр, потому что считал, что отдает эти земли временно и в самое ближайшее время заберет все назад. Тем не менее на сколько сотен километров была отдалена война от наших центров? Насколько позже она началась? Так что все это имело огромное значение для нашей обороны. Договор 1939 года заложил те результаты, которые мы получили в 1945-м.
— Но почему тогда эта успешная переговорная политика нами не была продолжена?Почему в ноябре 1940 года немцам не удалось договориться с Молотовым? Сталин не хотел? Молотов в чем-то ошибался?
— Это все разговоры. Хотя столько написано — мол, ежели бы Молотов да не так много говорил о Буковине, о Черноморских проливах и так далее, все было бы иначе. Чушь! В тот момент у немцев уже полным ходом шла отработка плана «Барбаросса»: проводились совещания, устанавливались сроки... А переговоры — это так, чтобы усыплять нашу бдительность. Им удалось это сделать — Сталин до конца не хотел верить, что Германия столь быстро уйдет из пакта и начнет войну. Он просчитался. Но на его месте трудно было не просчитаться. Сталину удалось путем заключения договора сделать так, что Гитлер начал войну не против нас, а на Западе. Но кто же знал, что Франция, великая континентальная держава, за две недели развалится? Кто знал, что англичане побегут с континента?
— Получается, что Сталин переоценил наших будущих союзников?
— Заключая договор, он, наверное, рассчитывал, что Германия впутается в длительную войну с англо-французами — по примеру Первой мировой, и это обеспечит нам достаточно долгую мирную передышку. Ну а затем можно будет посмотреть на результаты и действовать так, как нам нужно. Не получилось.
— Не только Сталин пытался «нейтрализовать» по -тенциального противника. Что произошло в мае 1941-го, во время перелета Гесса в Великобританию? Англичане тогда дали Гитлеру какие-то гарантии? Почему он не стал их додавливать, но переориентировался и открыл, скажем так, второй фронт?
— Англия как сухопутная держава, которая играет какую-то роль на европейском театре, после разгрома Франции попросту не существовала, она не могла угрожать безопасности Германии и ее владений. На морях она еще была способна что-то сделать, но не на европейском континенте... Гитлер бомбил англичан и даже говорил Герману Герингу, что перед нападением на Советский
Союз хорошо бы нанести по Англии еще один воздушный удар, чтобы хорошенько ее припугнуть. Но не более того. Если обратиться к истории, англосаксы для немцев — в том числе и для Гитлера — всегда были партнерами предпочтительными, первосортными, и он много за ними ухаживал. А мы для Германии всегда были вторым сортом, жизненным пространством для колонизации.
— Но ведь в разные исторические периоды между Россией и Германией были и достаточно теплые отношения...
— Российско-германские отношения всегда были зеркалом мощи или немощи России. Была мощная Россия — они с нами сотрудничали. Доверительно и очень хорошо. Была Россия немощной, была перспектива нас поколотить и ограбить — они всегда этим пользовались.
— Понятно. Однако вернемся к полету Гесса.
— Известно, что немцы пытались договориться с тогдашним английским королем, предлагая прекратить конфликт и действовать заодно. Не получилось — и короля убрали, и при дворе победила другая партия, которая считала, что Англия — великая держава и может проводить свою политику, не связывая себе особо рук с Германией.
— Это было еще до полета Гесса...
— Гесс, конечно, полетел туда совсем не потому, что разочаровался в Гитлере и решил предупредить Черчилля, что тот затевает войну против СССР. В это я не верю! Когда он в тюрьме сидел, то не покаялся ни в одном своем шаге. Гесс был убежденным нацистом, сторонником Гитлера, и у него на этот счет было совершенно целостное мировоззрение...
— Тогда почему?
— Я думаю, чтобы сообщить им: мы уже готовы нанести удар по России, а вы сидите тихо. Если будете сидеть тихо, мы вас особенно не тронем. А там посмотрим. Наверное, англичане сумели как-то передать Гитлеру, что Гесса они не отдадут, иначе бы тогда «все уши наружу вылезли», но, вероятно, сидеть тихо они все-таки согласились. Посмотрите, почему же тогда до 1944 года они практически ничего не предпринимали?
— А бои на Африканском континенте, высадка войск в Италии?
— Они ж не могли совсем ничего не делать. Но это все не имело решающего значения и не было даже попыткой оказать действительное влияние на ход событий. Они отошли от этой молчаливой договоренности, если она была, только когда увидели, что дальнейшее промедление лишит их возможности воспользоваться плодами разгрома гитлеровской Германии.
— Побоялись, что наши войска дойдут до Ла-Манша?
— Этого я не знаю, но чем больше времени проходило, чем дальше мы двигались на запад, тем меньше у них оставалось возможностей претендовать на какие-то большие трофеи в Европе. А они не хотели такой возможности упускать, в том числе и потому, что боялись усиления России. Это моя теория, она, конечно, ничем не подкрепляется, потому что все документы по переговорам с Гессом англичане старательно засекретили... Теперь — до 2017 года.
— Тогда наконец их откроют?
— До 2017 года еще много времени — можно и передумать... Кстати, в последние годы жизни Гесса его сын активно обивал пороги наших посольств, говоря, что если бы Советский Союз дал согласие на то, чтобы его отца выпустили на свободу — мол, старый человек, надо проявить снисходительность, — он бы тогда отказался от политической деятельности, и кроме того, от него был бы нам большой интерес и польза. Но почему — не говорил. Видимо, Гесс мог бы что-то и рассказать. Но у нас тогда преобладала точка зрения, что есть нюрнбергский приговор, что Гесс — убежденный нацист, а западные союзники пытаются его обелить и освободить. Я хорошо помню, что такие записки в ЦК КПСС не раз направлялись от имени Руденко, Громыко, они были против освобождения Гесса. В конце концов, наша точка зрения переменилась, возникли мысли, а может... И тут Гесс каким-то странным способом сумел повеситься в тюрьме Шпандау. Причем в английское дежурство. Возможно, его ликвидировали. Но это недоказуемо!