Утеха падали
Шрифт:
Джентри поднял брови и взял в руку пистолет, осторожно держа его за предохранительную скобу.
– Он заряжен?
– Нет, – сказала Натали. – Я извлекла все патроны вчера, перед тем как выйти из дому.
Теперь настала очередь Сола Ласки изумленно поднять брови.
Джентри кивнул и нажал рычажок; из черной пластиковой рукоятки выскользнула обойма. Он протянул ее Солу, показывая, что она пуста.
– Тридцать второй калибр, да? – спросил Сол.
– Тридцать второй, – «лама» с уменьшенной рукояткой, –
Натали коротко кивнула.
– Во-первых, никогда не цельтесь в человека из огнестрельного оружия, если вы не готовы им воспользоваться. Во-вторых, никогда не цельтесь из незаряженного пистолета. И в-третьих, если вам нужен незаряженный пистолет, убедитесь, что он действительно не заряжен. – Джентри ткнул пальцем в сторону оружия. – Видите вот этот маленький индикатор, мэм? Вот тут, где красная точка? Это называется индикатором зарядов, и красный огонек здесь не просто так. – Джентри оттянул затвор, из патронника вылетел патрон и со стуком упал на стол.
Натали побледнела. Теперь ее кожа приняла цвет мертвой золы.
– Это невозможно, – слабым голосом сказала она. – Я сосчитала патроны, когда вытащила их. Их было семь.
– Ваш папа, должно быть, вогнал еще один патрон в патронник, а потом опустил курок, – пояснил Джентри. – Некоторые носят оружие именно в таком виде. Так можно иметь в пистолете восемь зарядов вместо обычных семи. – Шериф снова вогнал в рукоятку обойму и щелкнул курком.
Натали слегка вздрогнула, услыхав сухой щелчок. Она глянула на то, что шериф назвал «индикатором зарядов»: красной точки больше не было видно. Она вспомнила, как вчера направила пистолет на Сола, будучи уверенной, что он не заряжен, и ей стало нехорошо.
– А что вы хотите сказать на этот раз, шериф? – спросил Сол.
Джентри пожал плечами и положил пистолет на стол.
– Я думаю, если мы решили охотиться за этими убийцами, тогда хоть кому-то надо знать, как обращаться с оружием.
– Но поймите наконец что оружие против этих людей бесполезно. Они могут заставить вас повернуть его к себе. Они могут превратить вас в оружие. Если мы станем охотиться за оберстом или за Фуллер, как одна команда, мы никогда не будем уверены друг в друге.
– Я все это понимаю, – сказал Джентри. – Но я понимаю и то, что если мы найдем их, они окажутся уязвимыми. Они опасны главным образом потому, что никто не знает об их существовании. И об их вампиризме. А мы знаем.
– Но нам неизвестно, где они скрываются сейчас, – возразил Сол. – Я думал, что подобрался к ним так близко. Я действительно был близок...
– У Бордена есть какой-то фон, окружение, – сказал Джентри. – У него есть легенда, есть кинофирма,
Сол печально покачал головой.
– Я считал, что Фрэнсису Харрингтону ничто не угрожает. Ему требовалось навести лишь несколько справок. Если это был оберет, он мог бы узнать меня. Я полагал, Фрэнсис будет в безопасности, а теперь он наверняка мертв. Нет, я не хочу, чтобы еще кто-нибудь оказался напрямую связан со всем этим.
– Но мы уже ввязались, – отрезал Джентри. – Мы уже по уши влезли во все это.
– Он прав, – заметила Натали. Мужчины повернулись к ней. В ее голосе уже не было слабости.
– Если вы не сумасшедший, Сол, – сказала она, – эти выродки убили моего отца ни за что ни про что. С вами или без вас, но я разыщу этих поганых убийц и найду способ воздать им по справедливости.
– Давайте прикинемся, что мы тут разумные люди, – вмешался Джентри. – Доктор, а эта Нина Дрейтон поведала вам что-нибудь во время ваших консультаций... нечто такое, что могло бы нам помочь?
– Нет, практически ничего. – Сол покачал головой. – Она все время упоминала лишь о своих снах и о смерти своего отца. Из этих разговоров я заключил, что она использовала свою Способность, чтобы убить его.
– А о Бордене или Мелани Фуллер?
– Не так прямо, но она упоминала своих друзей в Вене в начале тридцатых. Судя по ее описанию, это вполне могли быть оберет и Фуллер.
– Есть что-нибудь полезное для нас в этих рассказах?
– Нет. Лишь намеки на ревность и соперничество. И все.
– Сол, оберет ведь использовал вас? – сказал шериф.
– Да.
– И однако вы помните все до мельчайших подробностей. А разве вы не говорили, что Джек Руби и другие страдали чем-то вроде амнезии, после того как их использовали?
– Говорил, – подтвердил Сол. – Я думаю, что эти люди помнят свои действия как нечто, случившееся во сне, – если они вообще их помнят.
– Примерно так же, как психически ненормальные помнят насильственные эпизоды?
– Иногда, – кивнул Сол. – В других случаях обычная жизнь страдающего психозом – всего лишь сон, а по-настоящему он живет, только когда причиняет боль другому либо убивает. Но люди, которых использовали оберет и остальные, не обязательно страдают психозом – они могут быть просто жертвами.
– Но ведь вы помните в точности, что испытывали, когда оберет... владел вашим сознанием, – сказал Джентри. – Почему?
Сол привычным жестом снял очки и протер их.
– Это особый случай. Тогда шла война. Я был всего лишь евреем из лагеря, и он был уверен, что я не выживу в этой мясорубке. Ему не было никакой надобности тратить свою энергию и стирать что-либо в моей памяти. И потом, мне удалось бежать от оберста по собственной воле, когда я выстрелил себе в ногу и застал его врасплох...