Утес - 5000
Шрифт:
– Что встала, будто Катя?
– весело спросил мужик.
Катя потупилась, сделала пару шагов назад и угрюмо посмотрела на него исподлобья, как ребёнок, осознанно приготовившийся получить наказание, но не заплакать. По прошлому модельному опыту она знала, что подобная манера часто обезоруживает таких вот хозяев мира, переплавляя их прямую агрессию в покровительственное отношение.
Однако главный вопрос был в другом - какого чёрта тут происходит? Сначала ей подумалось, что это какой-то местный начальник охраны. Она слышала, что некоторые сами подбрасывают в сумки девушкам всякую мелочь, чтобы спровоцировать кражу и задержать для обыска и домогательств. Но тут сразу другая догадка
Катя твёрдо решила отчаянно тупить до самого конца.
Мужик тем временем достал смартфон и сфотографировал её. Затем он к чему-то принюхался и неожиданно сказал:
– Гребешки почти стухли - их полтора года распродать не могут. Бери креветки по двести восемьдесят - они неделю назад у Шикотана плавали.
Затем он ещё раз принюхался и гоготнул:
– И впрямь Катя. Прикольное совпадение, - он поднёс к лицу рацию.
– Записывай данные: Швецова Екатерина Игоревна, тринадцатого-десятого-восемьдесят шестого, паспорт ноль-восемь, ноль-один, три-четыре-семь три восьмёрки, - он отвлёкся и ещё раз ухмыльнулся, - фартовая. Короче, нутром чую - наша Матрёна. Пробивай по базе и будем оформлять, - выслушав ответное шипение, он кивнул.
– Добро. Жду. Снимайте оцепление.
Опустив рацию, силовой мужик опять протяжно по-волчьи принюхался, ухмыльнулся и... ушёл. Просто развернулся и лёгким расслабленным шагом вернулся в мясной отдел, а затем свернул из поля зрения в молочный.
Катя ещё постояла несколько минут в насупленной позе, но продолжения не последовало. Затем она осторожно взяла упаковку с креветками, на которую указал силовик и тихо пошла на кассу.
Уже после автобуса по пути через жилмассив к родной девятиэтажке, у неё в голове сложилось объяснение произошедшему. В свои тридцать Катя Швецова действительно была ещё очень даже ничего. С юности она росла не то чтобы красивой - её лицо и фигуру в полном объёме описывал шаблонный термин "модельная внешность", но в более глубоком, истинном значении этого слова. То есть в дополнение к метр восьмидесяти роста и природной худобе, она имела обычное, ничем не примечательное, симметричное европейское лицо с широкими скулами и серыми глазами. В свои четырнадцать она выглядела на двадцать. Но и сейчас в свои тридцать она по-прежнему выглядела на двадцать. А при правильном подборе кремов и диеты должна была вполне сохраниться и до сорока. "У меня же задница как у школьницы", - вспомнила вдруг о себе Катя, и всё неожиданное сразу встало на свои места. Получалось, что тот мужик с рацией просто пытался её закадрить, а потом отступил, не найдя в себе достаточной настойчивости, что так часто отделяет неудачников от героев и ловеласов.
Догадка так подняла Кате настроение, что все странности магазинного происшествия, наподобие номера её паспорта, прозвучавшего от незнакомца, пистолета и аномально длинной рации лишились своей важности, уступив место простому женскому ликованию - и денег дали, и трахнуть попытались! И одно не стояло в пошлой связи с другим, как обычно бывает в нелёгкой реальной жизни.
Дома Гарик выслушал её историю с добродушным интересом, не проявив ни ревности, ни прочего беспокойства. Больше всего его почему-то заинтересовала рация силовика. Он несколько раз уточнял у Кати размер антенны, заставил показать её примерную длину и толщину, а также припомнить другие детали. Он сказал, что пистолет может оформить себе любой дурак с карманным ЧОПом, а вот для рации с такой "спицей" нужна своя, особо важная частота, которая по рангу не каждому генералу.
Спорить с Гариком Катя не стала. В любом случае он знал много больше о суровом мужском мире, чем она. Раньше, десять лет назад, когда они познакомились, он тоже ходил с настоящим пистолетом, а иногда с охраной. В те дни Гарик постоянно разговаривал с какими-то важными людьми по телефону, назначал встречи, потом их переносил и опять назначал. Иногда в клубном полумраке, когда они бывали на людях, перед Катей всплывали те самые его собеседники, отсвечивая воровскими или милицейскими звёздами в напряжённых взглядах. От этого она ещё больше гордилась своим избранником и их лёгкой совместной жизнью.
Но на рубеже десятых количество собеседников у Гарика стало сокращаться. Всё меньше и меньше людей на том конце провода готовы были уделить ему внимание, а многие и вовсе перестали брать трубку. Однако до последнего времени всеми правдами и неправдами ему удавалось держаться на плаву. Катя ощутила изменение ветров эпохи лишь тогда, когда вместо ежегодных весенних поездок в Европу, они стали летать эконом-классом на Новый Год в Таиланд. А последние два года под разными предлогами вообще не покидали Россию. Она с ужасом ждала момента, когда Гарик предложит ей "съездить во Владик на море", твёрдо пообещав себе, что в этот же миг бросит его. Именно поэтому она стала подрабатывать репетиторством, желая как-нибудь подготовиться к будущему одинокому унынию.
Но всё же иногда Гарику удавалось до кого-нибудь дозвониться, благодаря чему они продолжали тихо жить в приличной съёмной квартире почти в центре как угомонившаяся полусемейная пара с неубедительными мечтами о скорой смене прихотливого ветра перемен.
Вечером позвонила Лиза. В неожиданно приятельской манере она напросилась забежать на пару слов. Катя с Гариком никого в своей скромной квартирке не принимали, чтобы не вскрывать истинный уровень достатка, но напору Лизы пришлось уступить, когда она повторно позвонила уже через домофон. Явившись к ним с большой подарочной корзиной, она долго благодарила Катю за то, какая та хорошая подруга и репетитор, и как она её сегодня выручила. И что в благодарность за услугу она приглашает их на элитную закрытую вечеринку, которая состоится завтра в Затоне. А ещё она рассказала о Кате одному владельцу модельного агентства, который очень многим обязан Лизе, и тот хочет познакомиться с Катей по поводу грядущего сезона в Гонконге, где работают его девочки.
Гарику понравился шоколад из корзины, а Катю заинтересовало предложение о работе, и они легко приняли это странное приглашение.
На следующий день незадолго до вечеринки Гарику позвонили. Это был настолько важный и долгожданный звонок, что он тут же назначил твёрдую встречу, которую не имел права пропустить. Уже убегая, Гарик торопливо чмокнул Катю в щёчку, выдав на возможные расходы и обратное такси с затоновской вечеринки.
В назначенный час Лизина X6 ждала у подъезда. Кроме водителя внутри никого не оказалось, а на вопрос Кати о хозяйке тот лишь пожал плечами. Они выдвинулись в Затон.
Похоже в каждом российском городе, счастливо пережившем любовь мэра и губернатора к строительным откатам, случалось такое, что тихая, никем не замечаемая глушь вдруг становится чуть ли не красной линией, будучи прочерчена новенькой автострадой или транспортным кольцом. Всякие, нетерпимые для городского центра заведения, наподобие огромных психиатрических больниц или умерших заводов, оказываются вдруг представлены широкой городской публике во всей своей патриархальной наготе. Там, где в советские времена не ходил даже автобус, теперь начинают множиться супермаркеты и офисные центры, беся местных пенсионеров и вздувая цены на первые этажи спальной недвижимости.
Именно таким районом был Затон. Небольшой залив Амура, куда на зиму сгоняли казённые суда и дебаркадеры оказался чуть ли не в центре Хабаровска благодаря новенькому шоссе с простонародным названием "Пионерка". Оставаясь в ядре своём неухоженным реликтом ушедшей эпохи, залив потихоньку обрастал торговыми центрами, новостройками и прочим буржуазным благоустройством, хотя по старой памяти всё ещё не считался ни модным, ни элитным. В силу чего проведение вечеринки в таком месте могло означать либо крайнюю безвкусицу, либо чрезвычайную самонадеянность её устроителей.