Утомленное солнце
Шрифт:
Артем не торопился выходить из воды. Вокруг немцы. Так у него хоть есть возможность снова спрятаться в случае чего. А на открытой местности он легкая мишень, там его прищучат в два счета.
Он достал из планшетки карту. Промокшая насквозь бумага расползалась в руках, краски стушевались, местами потекли. Но все же Артем смог сориентироваться на местности. Почему-то вспомнился полевой аэродром, который они бомбили на прошлой неделе. За эти дни линия фронта ушла далеко на северо-восток. Вряд ли самолеты остались на месте. Ну а если остались, то что? Не станет же он угонять самолет…
А если попробовать? До аэродрома недалеко, километров десять. За ночь он одолеет расстояние. А там… Там будет видно. Все равно у него нет никакой другой возможности пробиться
К ночи небо заволокло тяжелыми тучами, хлынул дождь. Вокруг темно, ни зги не видно. Но Артему это на руку. Меньше вероятность быть замеченным противником. А если вдруг и нарвется на кого-то, то столкновение произойдет на предельно близком расстоянии. Решительности ему не занимать, хватка есть, опыт и мастерство рукопашного боя тоже никуда не делись. Он вспомнил, как в лесах под Вязьмой заколол ножом сразу двух немцев. И в этот раз рука его не дрогнет. И пусть его убьют, но бой он примет. А еще он может погибнуть, если забредет на минное поле. Аккуратные немцы должны выставить таблички, но если он пройдет мимо таковой… Вопросов много, а вариант только один – идти к аэродрому, невзирая ни на что.
Темнота скрывала его от возможного преследования. Но не позволяла сверяться с картой. Все на нем промокло до нитки, фонарик не работал. И зажигалки у него нет. Огня она бы не давала, но искры от кресала – хоть какой-то свет.
Хорошо, что он заранее выверил весь маршрут, наметил ориентиры. И у компаса светящиеся стрелки. Глядишь, если память и интуиция не подведут, он выйдет на заданный объект.
Человек своим ходом движется в среднем со скоростью пять километров час. Но Артем шел осторожно, не спеша, реагируя на малейший шум. И под ноги всматривался, а вдруг попадется указатель минного поля. Пришлось обходить стороной станицу, откуда доносились немецкие голоса и шумели моторы. Света не было – фрицы соблюдали маскировку.
Станица его задержала. Но досады не было. Только тихая придавленная радость. Ведь этот населенный пункт должен был попасться у него на дороге. Значит, он находится на верном пути.
Через три часа пути он вышел еще на одну станицу. А вот этого быть не должно. Данное селение должно находиться уже за аэродромом. Значит, Артем промазал. Пришлось напрягать память, вспоминать, в какую сторону идти. Ночь, темно, тело ломает от боли и усталости. И голова отказывается соображать. В какой-то момент ему показалось, что он все перепутал. Возможно, это вовсе не та станица, которая ему нужна… Но неожиданно в небо взвилась ракета. Взлетела на предельную высоту, вспыхнула и обратно уже возвращалась под куполом парашюта. Дождь уже прекратился, поэтому светилась она достаточно ярко. Артем припал к земле. Что, если его обнаружили?
Но обнаружить его не могли никак. Возможно, ищут кого-то другого. А может, кто-то из немцев перебрал шнапса да ищет приключений на свою задницу.
Артем осмотрелся. Слева темнеют силуэты машин. Судя по всему, полуторки. Разбитые. Уничтожить их могли только на дороге. Так, дорога есть. Станица прямо по ходу. Справа лесополоса. Сам он на какой-то высотке. А ракета все ниже и ниже, свет тает во тьме. А карта расползается под руками, изображение размыто. Но станицу он найти успел, дорога, обозначение высоты. И приблизительное местоположение немецкого аэродрома. С компасом он сверялся уже в темноте.
До аэродрома он добрался только к рассвету. Голодный, уставший, злой. К взлетно-посадочной полосе пробирался осторожно, по-пластунски, как заправский диверсант. В руке только нож. На пистолет рассчитывать ни в коем случае нельзя. Поднимешь шум, привлечешь к себе внимание, тогда хана…
Аэродром должен был хорошо охраняться, возможно, на подступах к нему должны были находиться скрытые посты. Но ничего не было. Значит, часть, базировавшаяся на нем, уже снялась с насиженного места.
Он продолжал движение, пока не наткнулся на какое-то нагромождение непонятно чего. Подошел ближе. Оказывается, это была самолетная свалка. После штурмового налета недельной давности немцы недосчитались множества машин. Так что на этом кладбище самолетных останков хватало. Обгоревшие остовы, обломки фюзеляжей, хвосты, плоскости, погнутые винты. Артем подобрался ближе.
Рачительные немцы сняли с негодных самолетов все, что возможно – двигатели, электронную начинку, приборы, не говоря уже об оружии.
Артем огляделся. Светло. Поэтому он смог различить в отдалении силуэты двух самолетов. Задранные носы, распахнутые крылья, опора на шасси. Они находились на стоянке, с которой машины должны были выходить на взлетно-посадочную полосу, а оттуда уже подниматься в воздухе. Может, все-таки немецкая часть по-прежнему базируется на аэродроме. Но тогда почему нет никакой охраны? Даже колючая проволока снята. И тихо, как на настоящем кладбище. Только со стороны двух самолетов доносится какой-то слабый шум. А вот и огонек вспыхнул. Как будто кто-то кому-то подсвечивает фонариком.
А спустя какое-то время Артем увидел силуэты двух людей. Они направлялись к самолетной свалке. Артем не стал пытать судьбу и забрался в летный отсек обрубленного с двух сторон и к тому же перевернутого вниз фюзеляжа. Хоть какое-то укрытие.
Послышались голоса. Люди разговаривали по-немецки. Они подошли совсем близко. Артем мог слышать, о чем они говорят. Слушать-то он слушал, но понимал мало. Не хватило ему часов в училище, чтобы хорошо освоить язык вероятного противника. И все же некоторые слова он понимал. Немцы ругали своего командира, который заставил работать их ночью. Судя по всему, они были авиамеханиками, и до утра должны были отремонтировать один из двух самолетов. Видимо, это были машины, которые не могли самостоятельно улететь вслед за своим полком. Артем продолжал слушать. И выяснил, что летчики где-то неподалеку и ждут, когда закончится ремонт. А одна машина уже почти готова. Осталось только установить винт. Но не хватало какого-то болта. Именно за ним и пришли на свалку механики. Скоро они нашли то, что им нужно. И ушли к своим самолетам. Силуэты самолетов отчетливо проступали на фоне темного неба. За ними Артем увидел передвижную ремонтную мастерскую на базе трехтонного «Опеля». Еще одна машина. Тот же «Опель Блитц», но бортовой. Возможно, в кузове под брезентом сейчас отдыхают летчики в ожидании своих самолетов. Вокруг самолетов и машин прохаживается автоматчик. Лениво посматривает по сторонам, зевает. Хочется спать бедолаге, а нельзя. Вдруг где-то враг… Вряд ли немец верит в существование реальной опасности. И зря. Опасность существует на самом деле, вот, затаилась на самолетном кладбище.
Артем прикинул: технический состав – три человека. Все они возились с одним самолетом. Вторым не занимался никто. По всей видимости, им займутся сразу же, как только будет готов к вылету первый.
Механики установили винт, произвели все необходимые регулировки. Запустили мотор. На шум из бортовой машины выскочили два летчика в черной форме. Походили вокруг самолета. Снова залезли в кузов под брезент добирать свои часы. Видимо, вылетать они собираются парой. Поэтому будут ждать, когда техники приведут в порядок вторую машину. Пусть ждут.
Артем не представлял себе, как добраться до готового к вылету истребителя. Часовой, механики, водители машин. Все они вооружены. И пристрелят еще на подступах к самолетам.
Дождаться следующей ночи и под покровом темноты вплотную подобраться к «мессерам». Но техники работают не покладая рук. И вряд ли к вечеру здесь останется хоть одна машина…
Артем увидел, как из кабины работающего самолета выскочил техник. Кому-то что-то сказал и направился к свалке. Его напарник устремился за ним, но тот махнул рукой – дескать, сам справлюсь. Возможно, ему не хватало какой-то детальки, которую можно было снять даже с распотрошенного самолета.