Утонувшие надежды
Шрифт:
– Еще бы, - отозвался динамик. - Пошел пешком, говорите? В таком случае он должен был поднять со дна тучу грязи.
– Да, так оно и получилось, - признал Келп. - Но потом я вспомнил о вашей книге и перечитал ее еще раз, чтобы узнать, как с этой трудностью справились водолазы.
– А никак, - сказал голос. - Тем, кого не смыло, пришлось учиться работать на ощупь.
– Смыло? - произнес Келп. - Вы хотите сказать, что эмульсию можно смыть, разогнать? Чистой водой?
– Нет, это такое жаргонное выражение, - пояснил голос. - Прежде чем нанять водолазов, им устроили испытание
Дортмундер вздернул брови. Келп спросил:
– Отчего же? На чем они срезались?
– Они сходили с ума от клаустрофобии.
– Сходили с ума? - повторил Келп и хихикнул, стараясь придать своему голосу как можно более веселое и беззаботное звучание. - Неужели?
– А что еще им оставалось? - По мнению Дортмундера, это замечание было отнюдь не праздным. - Представьте себе ужас, охватывающий человека под водой, - продолжал писатель. - Холод, тишина, вы не видите даже пузырьков, поднимающихся из вашего собственного аппарата, не можете отличить верх от низа... (при этих словах Дортмундер усердно закивал)... и самый громкий звук, который вы слышите, - это биение вашего сердца. И тут начинаются галлюцинации...
Дортмундер вышел из комнаты, чтобы принести еще пива. Когда он вернулся, Келп говорил собеседнику:
– ...и все же чистая вода могла бы помочь.
– Забавная мысль, - признал Скотт. - Очистить воду водой. Это может как улучшить, так и ухудшить положение. Но не забудьте: прежде чем включить напор, вам придется надеть прочные скафандры.
– Да, я понимаю. Большое вам спасибо, мистер Скотт.
Келп положил трубку. Дортмундер сказал:
– Значит, и это не сработает. Конечно, жаль отдавать долину на растерзание Тому Джимсону, но мы ничего не можем поделать.
– Отчего же? У нас появилась прекрасная идея, как одолеть воду при помощи воды, - отозвался Келп.
– Какая идея? Я ходил за пивом и не слышал вашего разговора.
– Мы берем с собой пожарные рукава, - пояснил Келп, - включаем кран и отгоняем чистой водой мутную.
– Вот только где достать такой длинный шланг? - спросил Дортмундер.
– Возьмем несколько и соединим вместе!
– А куда их подключать?
– На краю дамбы есть пожарный кран, - сказал Келп. - Ты не заметил?
– Крана я не заметил, - ответил Дортмундер, - зато заметил другое. Твой приятель-писатель говорил, что эта затея с водой может как улучшить, так и ухудшить положение.
– В любом случае пожарное сопло поможет нам откопать ящик Тома, сказал Келп. - Вместо лопаты мы воспользуемся водой под высоким давлением.
– Мы не сможем добраться до ящика, - сказал Дортмундер. - По пути мы сойдем с ума от клаустрофобии, как и все остальные ныряльщики. Брось, Энди. Эта задача нам не по плечу.
– Клаустрофобия отмечена у восьмидесяти процентов водолазов, - напомнил ему Келп. - А вдруг мы относимся к двадцати оставшимся?
– Уж за себя-то я ручаюсь, - ответил Дорт мундер.
32
Было решено, что Том переночует у них в последний раз, а с завтрашнего дня начнет самостоятельную жизнь.
–
– По-моему, и "единицы" было бы слишком много, - ответил Дортмундер.
– Что бы там ни было, я доволен тобой. И мне очень жаль, что у нас не получилось. Тихая, незаметная операция была бы во многих отношениях лучше.
– Это верно, - согласился Дортмундер.
– Что ж, - рассудил Том, слегка пожимая плечами. - Где-то выигрываешь, где-то проигрываешь.
В этот вечер у всех было подавленное настроение, и разговор не клеился. Дортмундер отправился в постель пораньше и некоторое время лежал без сна, думая о воде; он вспоминал черную, грязную воду, которая окружала его на дне озера, и пытался представить себе миллионы галлонов воды, могучей волной низвергающейся на Дадсон-Фоллз, Ист-Дадсон и Дадсон-Сентр. Затем Дортмундер уснул и видел во сне всю ту же воду - в самых различных и очень неприятных проявлениях.
Среди ночи он внезапно проснулся и уставился выпученными глазами в потолок.
– Черт возьми, - громко произнес он.
– М-мм? - пробормотала лежавшая рядом Мэй.
Дортмундер уселся в постели, глядя сквозь тьму на противоположную стену.
– Ублюдок чертов, сукин сын проклятый, кусок дерьма вонючего! - сказал он.
Мэй проснулась и, приподнявшись на локте, спросила:
– Джон? Что тебя тревожит?
– Я понял, что нужно сделать, вот что меня тревожит, - ответил Дортмундер. - Значит, так. Том остается у нас. А я вновь отправляюсь на дно чертова водохранилища. Проклятие!
33
Вот она, настоящая жизнь! Уолли сидел на переднем сиденье небесно-голубого "линкольна-континентала" и, разложив на круглых коленях дорожную карту, прокладывал путь. Энди вел машину, а Джон сидел сзади, хмурясь так, словно производил арифметические вычисления в уме. Перед глазами Уолли было лобовое стекло, в котором, словно в самом современном компьютерном экране самого большого размера, сменялись бесконечные изображения реального мира.
На стойке, расположенной между Энди и Уолли, был установлен сотовый телефон. По мере того как машина удалялась от города на север, телефон звонил все чаще: пятнадцать - двадцать гудков, молчание, еще шесть звонков, опять молчание, и так далее. Когда телефон ожил в первый раз, Уолли спросил:
– Что это, Энди? Мне ответить?
– Насколько я могу судить, это звонит врач, желающий получить свой автомобиль обратно, - пояснил Келп. - Так что я предпочитаю не обращать внимания.
Уолли выслушал его, телефон умолк, но затем вновь принялся трезвонить. Но скорее древний грек не обратил бы внимания на песнь сирены, чем средний американец - на звонок телефона. Любого телефона, где бы тот ни находился. А Уолли - по крайней мере в этом отношении - был типичным средним американцем. При нынешних обстоятельствах телефонный звонок не имел и не мог иметь к нему никакого отношения, поскольку и телефон, и машина были чужими, и все же левая рука Уолли каждый раз дергалась в непреодолимом стремлении снять трубку. Наконец Уолли не выдержал.